— Это ложь! Она врет! Хочет утопить меня!
— Сядьте! — спокойно приказал Новягин.
— Простите, — Газарх тяжело опустился на стул. — Не могу поверить, что Криста могла сказать такое. Прошу очной ставки с ней.
— Вы признаетесь, что передали золото Кристе Газарх на сохранение?
— Я никому ничего не передавал.
— Через кого переправляете за границу сайгачьи рога?
— Какие еще рога? Что это такое?
— Ну, хорошо. На сегодня достаточно, — Новягин выключил магнитофон. — Гражданин Газарх, скоро месяц, как мы бьемся с вами. Вы увиливаете от правдивых объяснений. Неужели вам не приходит в голову, что вы только усугубляете свое и без того тяжелое положение? Ваши соучастники точно помнят, когда, в какое время суток, сколько золота получили они от вас. Я прочитал показания вашей сестры, а вы отрицаете их.
Газарх, чуть поколебавшись, спросил:
— Этот разговор не для протокола?
— Нет. Я говорю с вами просто как с человеком.
— Хорошо. Пусть Криста во всем призналась. Но почему в таком случае вы не разрешаете свидания с ней? Может, вы прочитали мне не ее показания?
— Отвечу: хочу оставить вам возможность признаться и тем самым облегчить вашу участь. Но если будете упорствовать, то и этой возможности лишитесь. Подумайте над этим!
— Нечего мне думать. Не ребенок. Уговорами меня не возьмете.
Новягин нажал кнопку вызова и приказал конвоиру:
— Уведите!
17
«…20 июля 1962 года вечером пришла моя сестра Криста Газарх. Мы с семьей смотрели телевизор. Криста попросила меня выйти на минутку. Она была встревожена и растеряна. Мы вышли в соседнюю комнату. Криста держала в руках большую черную сумку, в ней лежали две жестяные банки. Одна побольше, другая поменьше. Я спросил, что это такое, она ответила: «Григорий передал. Просил спрятать. Тут полно золота». Я не помню, обрадовался или испугался в тот момент. Слово «золото» захватило меня. Мы с Кристой зарыли банки во дворе, в дальнем углу под мусором. После ее ухода мне пришла в голову мысль: а почему бы самому не воспользоваться этим золотом? Криста или Григорий вряд ли заявят в милицию. Зачем старому бродяге столько золота? Хватит, отгулял свое. А в случае чего, скажу, что банки исчезли, буду слезно уверять, что их, видно, кто-то украл. Может, поверят, оставят в покое? Зато потом жизнь станет сплошным раем! Эта мысль не давала мне покоя. На следующую ночь я откопал банки и перепрятал на улице, прямо возле арыка. Я рассчитывал, что в случае, если милиция обнаружит золото, я останусь не при чем — не в моем же дворе. Но бог наказал меня. Когда я привел к этому месту следователей, банок на месте не оказалось. Ума не приложу, кто мог выкопать. Наверное, кто-то заметил, как я прятал их.
Пишу все как есть, ничего не скрывая. В чем и расписываюсь —
Подполковник Новягин внимательно прочитал объяснительную Бориса Газарха и спросил: