— Зачем вы заказывали жестянщику две банки? — вмешался Нуканов.

— Моя супруга большая любительница цветов. Они ей понадобились.

— А где сейчас эти банки?

— Я не занимаюсь домашними мелочами. Это можете узнать у моей жены.

— Хорошо вернемся к прежнему, — Новягин напомнил: — Почему Криста ушла от вас скрытно, через сад, если приходила, как вы утверждаете, с лекарствами?

— Этого я не знаю. В детстве она страдала тяжелым недугом, была лунатиком.

— Лунатики гуляют по ночам. Не надо так примитивно лгать.

— Мой возраст не позволяет мне лгать. Не хочу грешить перед господом богом.

— Получив разрешение на въезд в СССР, — уточнил Нуканов, — вы продали прежнюю прекрасную немецкую мебель и заказали новые шифоньеры из красного дерева. Где они?

— Я сжег их, надоели.

— Когда?

— Сейчас уже не помню.

— Может, вы сожгли их после того, как вас ограбили?

— Меня никто не грабил. Вы же сами видели, что в доме все на месте.

— Мы знаем, почему вы не заявили об ограблении. Об этом поговорим позже. А сейчас я скажу, почему вы сожгли прекрасные шкафы. У них были двойные стенки и дно. Вы заказали их, чтобы провезти через границу золото. После ограбления вы испугались, что в следующий раз грабители обнаружат ваши тайники, и перепрятали все в те жестяные банки.

— Я не склонен к фантазиям. Вышел из такого возраста.

— Чуть вопрос заденет вас, — вновь взял инициативу Новягин, — прикрываетесь преклонным возрастом. Раньше спасались тем, что ссылались на молодость. Теперь рассчитываете избежать наказания, прикрываясь старостью?..

— Я уже сказал, что не знаю новой вины перед Советской властью.

— Я прочитаю вам показания Кристы Газарх. Вот пожалуйста: «…вечером двадцатого июня, часов в семь, мне позвонила Жанна Михайловна и попросила прийти. Я спросила: «Что случилось?» Она ответила: «Это не телефонный разговор. Григорий хочет тебя видеть. Приходи быстрее». Когда я пришла, Григорий отослал жену и передал мне две банки, сказав, что в них семь килограммов золота…»

Газарх вскочил с места, выкрикнул: