– Я знаю правила, я проделывал это в городе много раз, – кивнул я.

Через пару минут, снова надев штаны, Анн-Луиз заявила, что больше играть не хочет.

Ее брат и Пелле предположили, что она бестолковая, и я сказал, что такое вполне возможно. На том и разошлись.

Не знаю, как другие, а я в тот вечер долго не мог заснуть; во-первых, боялся, что Анн-Луиз расскажет о нашей игре родителям. Во-вторых, не мог забыть ее голые ягодицы. Мне казалось, я в жизни не видел ничего более красивого и вряд ли когда-то увижу.

Анн-Луиз имела привычку каждое утро сидеть на большом камне возле бабушкиного огорода. После порки она появилась там как ни в чем не бывало, значит не обиделась.

Тем не менее я не вышел. Вероятно, испугался того, что сделал. Потому что понимал: так нельзя поступать с теми, кого любишь.

Собственно говоря, что в этом такого? Другие, к примеру, играли в докторов, но я чувствовал, что совершил нечто противоестественное.

– Разве ты к ней не выйдешь? – спросила бабушка.

– Нет настроения, – объяснил я. – Лучше посижу дома, почитаю.

Около двенадцати Анн-Луиз ушла обедать, однако через четверть часа появилась снова.

Она просидела на камне до пяти часов, а потом ушла. Диабетикам нужно принимать пищу строго по расписанию.

А на следующее утро, после нескольких дней теплой солнечной погоды, зарядил дождь и подул сильный ветер.

Когда я встал с постели и выглянул из мансардного окошка, Анн-Луиз сидела на камне в резиновых сапогах и дождевике.

В одиннадцать ноль две мимо дома проехал рельсовый автобус, и бабушка сказала:

– Я больше ни о чем не буду тебя спрашивать, просто приглашу ее в дом. И скажу ее маме по телефону, что Анн-Луиз будет обедать у нас. Запеканки с колбасой хватит и на ее долю.

Я обрадовался, когда она вошла. Бабушка отряхнула ее дождевик, поставила сапоги в прихожую, а потом вытерла волосы и лицо Анн-Луиз махровым полотенцем. После этого я и Анн-Луиз, с раскрасневшимися щеками, поднялись наверх, а бабушка стала готовить люнч, или, как тогда это называли, обед. То, что сейчас считается обедом, было для нас ужином.

– Ты больше не будешь со мной водиться? – спросила Анн-Луиз.

– Но ты сама ушла тогда домой, – удивился я.

– Если хочешь, можем еще поиграть в школу, – предложила она.

– Я думал, тебе не понравилось…