После прибытия в Чигирин царских послов гетман Хмельницкий созвал чиновников и самых уважаемых казаков от войска и сообщил им о прибытии к нему царских послов, которые приглашают его с войском и народом к единению с Московским царством, и что бывшие ранее у него посланники турецкие, польские, вместе с татарскими, настоятельно требовали у него объединения с их державами и участия в военных действиях против Московского царства за их интересы. При этом он предлагал, чтобы чины и войско, приняв к зрелому рассуждению все эти иностранные требования, решили единогласно, какую из этих держав выбрать и с ней строить свое будущее. Потому что «по нынешним обстоятельствам нам безусловно надо быть на чьей-то стороне, поскольку нейтралитет не принимается, да и на будущее – зависть и интересы соседей не оставят нас в покое и без попыток покорить нас, как я раньше вам об этом говорил, а теперь вы все и сами видите».
Молодые чиновники и казаки высказали снова свое согласие на объединение с турками, убеждая, что «у них военный народ пользуется особым уважением и почетом, для крестьян у них нет еврейский аренды и больших налогов, которые есть в Польше. И, что наиболее важно, у них нет крепостных и людей на продажу, как это имеет место с крестьянством в Московском царстве, и все это видно на примере соседних княжеств – Молдавии и Валахии, которые могут служить за образец. И если, как говорит гетман, нам невозможно быть самими собой без посторонней протекции, то турецкая протекция есть более надежная из других, и, несмотря на их мусульманство, каждый турок, который присягнул своей бородой, никогда уже от этой присяги не отступит и слово свое не сломает. А христианские клятвы и даже присяги бывают только маской, под которой прячется лукавство, предательство и всякого рода неправда, и самые важные свои действия они называют политикой, содержанием которой есть один хитрый обман, и чем тот обман больше и вреднее, тем больше прославляются и возвеличиваются лица, его творящие, как самые первые в государстве и единственные разумные люди и политики».
Гетман и старые казаки возражали молодым разными и многими аргументами против объединения с турками, которых они не знают, доказывая, что «поддаться христианам добровольно под власть неверных или быть с ними в приятельских отношениях и общении – для христианства это смертельный грех и поступок перед всем христианством позорный и, по сути, есть то же самое, что самоубийство, ибо, имея с ними общение, невозможно уберечься, чтобы не сойти с пути христианского и не заразиться паскудством мусульманским. А что есть важнейшее в мире, как не сохранение и уважение веры своих отцов – божественной и единственной в мире? Уважайте, слушайте, что святой Павел, этот избранный апостол Христа, который преодолел и победил мудрецов всего мира своими доказательствами об истинности нашей веры христианской, что сказал он в конце жизни о своей вере в Христа. Он благодарил бога искренне, что „течение жизни скончах и веру соблюдох“. А когда такой великий муж и такой божий ревнитель и его угодник, укрепляемый всегда благодатью свыше, когда он благодарил бога за уважение веры в нем, то нам, грешникам сущим, разве тем более не необходимо всячески думать об уважении веры своей, которой живем и существуем? Но это мы говорим лишь о великой вере нашей, а когда иметь в виду ее в наших народах, то, когда соединимся с неверными и ударим по царству Московскому, этой единственной свободной христианской державе, с нами единоверной, и подчиним ее под власть магометанскую, в которой пребывают наши единоверны Иераршества – Константинопольское, Иерусалимское, Антиохийское и Александрийское, то что мы тогда будем перед лицом мира? Воистину, ни что другое, как только притча во языцех и посмеяния в людях, и будем еще окаяннее от народов содомского и гоморского, уничтоженных божьим правосудием. Да и сами тогда будем, как сломанный корабль в широком море, гонимый со всех сторон бурей и лишенный пристанища и надежды на спасение, и будем теми же, как были после нашествия Батыя под властью татарской, то есть невольниками службы христовой или отступниками и рабами, которые гибнут душой и телом».
Речь гетмана и старых казаков растрогала, наконец, молодых противоборцев до слез. Многие из них говорили и повторяли гетману: «Верно рассуждаете и правильные указания ваши. Да будет по глаголу вашему и мнению!»
Гетман, воспользовавшись смягчением сердец, поручил Самуилу Богдановичу и переяславскому полковнику Павлу Тетере составить договорные статьи с Московским царем и подать их на его рассмотрение и всей Малороссийской Раде.
Составленные статьи, после рассмотрения и одобрения их гетманом и Радой, были оглашены послам царя, которые, согласившись с их содержанием, подтвердили своей присягой от имени царя и Московского царства о вечном и нерушимом уважении согласованных договоренностей. Со своей стороны, послы потребовали взаимной присяги от чинов и народа Малороссии в соблюдении этих договоренностей. Договорные статьи, подписанные гетманом и чинами, 6 января 1654 года были ими подтверждены. Для остальных чинов и войска был назначен город Переяслав, где они также в присутствии послов царских принесли присягу и получили подарки от царя. Но послы требовали при этом, чтобы и Запорожское войско присягнуло соблюдать статьи договора. Однако на это гетман ответил, что «запорожцев у нас немного, и включать их в это соглашение ни к чему, потому что они из нас набираются и к нам возвращаются, и к соблюдению статей они ненадежные, потому что их вольница – для них самое главное, и является средством их существования».
Договорные статьи состояли из многих пунктов, но важными для казаков и народа было только три: первый – чтобы быть им на условиях всех прежних договоров, заключенных с Польшей и Литвой и утвержденных решениями королей Польского и Великого княжества Литовского, и пользоваться всеми преимуществами и свободами вечно без никакой отмены; второй – чтобы собственность всех родов, их усадьбы и приобретения, оставались неизменно при них и их наследниках вечно и под охраною прав давних русских и литовских, и по ним пользоваться всем этим было бы свободно и без ограничений; третий – чтобы в их дела и суды никто другой не вмешивался, а чтобы они сами осуществляли суд, и решать все вопросы между собой должны по своим правилам и своими избранными из самих себя судьями и начальниками. Был и такой пункт: «Если мы, гетман со старшиной и войском, кого за службу выделим или наградим хутором, мельницей или селом, а он будет просить государя подтверждения об этом, то Государь пусть подтвердит».
Добавлена статья о православном польском шляхетстве, которое осталось в Малороссии, чтобы ему быть здесь при своих правах и привилегиях, равных с малороссийской шляхтой и под защитой войска. Но статья эта стала со временем громовым ударом для правительства и самой горькой пилюлей для тех, кто допустили в свою защиту таких злонамеренных людей. Они поблагодарили и отплатили им точно так же, как древние племена хананейские и аморейские отплатили племенам израильским за милость, что те их не погубили, а оставили возле себя. Польское шляхетство всегда было среди первых чинов и должностей в Малороссии и среди ее войск, и тем самым подводило под власть и правительство немало мин своим коварством, откровенным предательством на пользу Польши. А народу Малороссии дало выпить самую горькую чашу продажности и введения его в подозрение о неверности и в тиранские муки, над ним учиненные, ибо весь разброд и побоища, что случились после Хмельницкого, были они причиной.
Отпуская царских послов с договорными статьями, гетман их щедро одарил очень дорогими азиатскими и польскими подарками и с ними отправил своих посланцев – судью Гонзевского и полковника Тетерю с благодарным адресом к царю. В нем он объяснил все, о чем договорились с царскими послами на пользу объединения народов, и просил при этом царя ратифицировать и подтвердить договорные статьи соответствующими своими грамотами, которые от царя незамедлительно через его посланцев и были присланы гетману. Царь, утверждая все то, о чем договорились, проявил откровенную благодарность свою российским чинам и народу, уравняв их личные привилегии с привилегиями бояр и дворян и всеми степенями московскими, чего в договорах не было пояснено, а содержалось в соглашениях с Польшей, где несколько раз узаконено и подтверждено, что объединяемся как равный с равным и вольный с вольным.
Ратифицированные статьи и царские грамоты, после того как их получили, были опубликованы по всей Малороссии с надлежащими почестями, копии из них оставлены в архивах всех местных правительств, а оригиналы отправлены в архив малороссийского трибунала под охрану национального присяжного архивариуса.
Итак, свершилось самое выдающееся событие в истории русского народа: он снова стал единым. Огромная заслуга в этом, в первую очередь, принадлежит Богдану Хмельницкому, чья инициатива и настойчивость сыграли решающую роль. Обладая умом и прозорливостью государственного деятеля и подлинного национального лидера, он прекрасно понимал, что народ Малороссии, как часть русского народа, может сохранить себя только в единстве с народами Московского царства – единоверными и единокровными.
Объединение Малороссии с Московским царством обеспокоило почти все Дворы Европы. Система равновесия государств уже тогда начала зарождаться. Московское царство, хотя само по себе и не имело еще у соседей большого веса, как разрушенное и ослабленное недавними ужасами самозванцев и междоусобиц, однако зависть соседей, которые были хорошо осведомлены о его огромных просторах в сумме с Малороссией и ее многочисленным народом, с ее храбрым воинством, не оставалась без своей реакции. И хотя Польша уже всем соседям надоела со своими тревогами и неустойчивым правлением, однако все желали иметь дело с этим государством, обреченным на постоянные перемены, чем видеть Россию могучим государством, неожиданно вознесенным до царств могучих и страшных, притом без всяких потерь и ущерба, и как будто бы с небес таким бесценным даром усиленным. И поэтому гетман Хмельницкий был со всех сторон атакован жалобами и угрозами за свою протекцию, и от многих дворов были требования, чтобы он вернулся к нейтральному состоянию, а со стороны Турции, Польши и крымского хана ему была объявлена война вместе с Московским царством, и Хмельницкий вынужден был несколько раз произнести с грустью слова царя Давида: «Тесно мне везде!» Однако великодушие его, здравый рассудок и ум с широкими и глубокими знаниями политики преодолели и ничуть не поколебали его приверженность царю и Московскому царству, и он, начав готовиться к новой войне, сообщил царю о своих распоряжениях относительно ее, которые царь одобрил и сразу же приступил со своей стороны к действиям.
Армия объединенной России была поделена на четыре больших корпуса, и их действия начались 15 апреля 1655 года. Гетман с тридцатью тысячами своих войск, выступив к польским и турецким границам, разместился возле города Заслава для отражения польских и турецких войск, которые собирались как раз там нападать. Боярин князь Бутурлин с тридцатитысячным великоросским войском и пятью тысячами малороссийских казаков разместился в дельте реки Ворсклы, рядом с Кодаком, чтобы отражать татарские набеги. Князь Хованский с тридцатитысячным корпусом великоросских войск был отправлен в Белоруссию, к реке Сож, чтоб отражать польские войска на случай их прихода к Смоленску. К этому городу отправлен и Наказной гетман малороссийский Иван Золотаренко, назначенный гетманом из нежинских полковников. Под его командованием были полки Нежинский, Черниговский и Стародубский и семь других полков численностью 20 тысяч реестровых казаков и 5 тысяч охочекомонных. В корпусе Золотаренка служил урядником и младший сын гетмана Юрий Хмельницкий, посланный отцом для освоения военного искусства и опыта. Наказному гетману было поручено гетманом и царем взять город Смоленск. Он организовал осаду города со всех сторон 27 мая. Осада была встречена поляками частыми и жестокими вылазками и перестрелками, но Золотаренко всегда их отбивал с большим успехом и потерями для поляков. Наконец, укрепив осаду шанцами и редутами, начал обстрел города из пушек и мортир. Ведя его несколько недель, одновременно увеличивал высоту насыпей для поднятия батарей, чтобы стрелять непосредственно в сам город. Такой стрельбой он разбил и сжег много магазинов, казарм и других строений, было убито много польских солдат и жителей города.
Царь Алексей Михайлович из-за чумы, которая разразилась в том году, переехал из Москвы в Вязьму и часто наведывался к Смоленску в табор, который осаждал город. Гарнизон смоленский, соорудив на возвышенности рядом с соборной церковью наблюдательный пункт, наблюдал с него, что делается в шанцах и казацком таборе. И, однажды, приметив въезд в табор царя, дождались ночи 27 июля и неожиданно совершили из города мощную вылазку двумя отрядами, из которых один напал на шанцы, а другой нацелился на табор. Золотаренко, имея каждой ночью для подкрепления шанцевых войск отдельные резервы за пределами шанцев, которые осажденные ночью видеть не могли, окружил оба отряда резервами и шанцевыми войсками и после первых выстрелов по ним из пушек и мушкетов, ударил пиками. Поляки, отстрелявшись из своих мушкетов и пистолей, не успевали заряжать их снова и оборонялись саблями, но против пик они не устояли, а, сбившись в кучи, начали отступать в город с огромными потерями. Но, оказавшись окруженными со всех сторон, пробиться в город не могли и, бросая мушкеты, просили пощады, что им и было предоставлено. Их разоружили и отогнали до рассвета за табор, а утром они были представлены царю в количестве 2389 человек с 33 начальниками. Убитых похоронено 4 623 тела.
Царь, будучи очень довольным рассудительностью и мужеством Золотаренко, храбростью его войск, очень тепло поблагодарил его и уговаривал начать генеральный приступ на город и взять его штурмом. Но Золотаренко доказывал царю, что по правилам опытного воина только тогда необходимо прибегать к напряжению всех сил и допускать чрезмерные потери войска, когда этого нельзя достичь искусством и сама необходимость вынудит идти на такую крайность, а он надеется достичь желаемого результата без дальнейших потерь. Царь, выразив на рассудительность Золотаренко свое удовлетворение, велел действовать в соответствии с его расчетами. И Золотаренко заметил, что городской вал от реки Днепр построен без земляных насыпей, так как монастырские валы строились в надежде, что разбить их ядрами пушек с низкого места невозможно. Ночью он велел рыть под этот вал подкоп и установить мину. Когда все было подготовлено и мина начинена порохом, то в середине августа Золотаренко отдал приказ войску быть готовому к генеральному штурму. Подкоп взорвался на рассвете во вторник, и мощный взрыв подорванную землю разбросал по городу с большим грохотом, нанеся гарнизону и гражданам много потерь, вселив большой ужас. В ту же минуту подготовленные войска ворвались через пролом в город и устроили пальбу из мушкетов и полевых пушек, которые тоже были втянуты в город.
Польские войска, которые были размещены по разным бастионам и на городских валах и которые уже наполовину уменьшились во время вылазок и перестрелок, начали было собираться и строиться против казаков, но казаки, не давая им на это время, поражали их своими выстрелами, и особенно пиками, и устроили страшное смертоубийство и кровопролитие, отчего те начали убегать, кто в город, кто в городские дома и церкви. Золотаренко пожалел город, его дома, и не велел их штурмовать и уничтожать, но приказал войсковым музыкантам играть на трубах и сурмах, а войску кричать о мире и согласии. Услышав это, поляки и горожане, выходя на улицу, бросали от себя оружие и вставали на колени, целуя каждый крест, сложенный из своих пальцев.
Итак, город Смоленск был взят силой оружия. После очистки его от трупов и разрушений и создания полиции и охраны, в город въехал царь Алексей Михайлович с полным триумфом и праздновал здесь победу свою в соборной церкви благодарственным молебном, который состоялся тогда же и по всем церквям. После этого был дан банкет урядникам и войску, которых царь лично поблагодарил за их к нему верность и воинское мужество, одарил их разными подарками и деньгами в зависимости от заслуг и отличия каждого. Самым видным урядникам подарил золотые и серебряные коряки на лентах, которые носились через плечо. Другим были подарены дорогие сабли, пистоли и разные уборы. Наказному гетману и Хмельницкому оказаны особые почести и преподнесены подарки, а для всего воинства малороссийского царь подарил грамоту 16 сентября 1655 года, в которой, кроме всего прочего, было написано: «В соответствии с природным нашим человеколюбием и великодушием к нашим верноподданным, а особенно видя искреннее к нам отношение малороссийского войска, которое при взятии города Смоленска не щадило жизни, чему мы сами свидетели, поэтому мы, со вниманием к такому его подвигу относясь и обнадежив себя и далее в его службе нам с той же верностью и тщательностью с его Наказным гетманом Золотаренком, обдариваем отныне и на грядущие времена это малороссийское войско от высшей до низшей старшины с их наследниками, которые были в этом с нами походе, честью и достоинством наших российских дворян. И по этой жалованной нашей грамоте никто не должен из наших российских дворян во всех случаях принижать их относительно себя, как заслуживших это своей жизнью и здоровьем, и непорочной верностью против нашего неспокойного и обманного неприятеля. И такой нашей наимилостивейшей грамотой разрешаем им везде тешиться и веселиться и, как гарантию своей заслуги, каждому при себе иметь».
От Смоленска Золотаренко отправили с корпусом в Беларусь и Литву. Подойдя к речке Сож и переправившись через нее без всякого сопротивления с польской стороны, в ноябре 1655 года он окружил город Гомель, принадлежавший Малороссии, но отобранный поляками после уничтожения в нем казацкого гарнизона с их командиром сотником гомельским Опанасом Зинченко. Осада этого города и сопротивление сильного польского гарнизона были жестокими. Золотаренко, взяв город штурмом, приступил к замку, который был как будто бы полуостров, окруженный рекой Сож и природными валами, которые возвышали замок и делали его почти неприступным. Осада замка и стрельба по нему продолжались несколько дней без всякого успеха. Штурмовать его без больших потерь казалось невозможным. Поэтому Золотаренко выбрал из неизбежных зол меньшее. Он повелел вытащить на Спасскую церковь и звонницу мортиры и пушки и стрелять из них вовнутрь замка, бросая при этом туда и бомбы. Такой прием принес желаемый успех. Бомбами в замке подожгли строения во многих местах, и весь замок наполнился пламенем. Тушить его было невозможно из-за пушечных ядер. Поляки ради собственного спасения решили сделать вылазку с намерением поджечь Спасскую звонницу и церковь или при неудаче спасаться бегством. Открыв ворота замка, двинулись они большой колонной из города. Золотаренко, увидя это, дал возможность пройти колонне подальше и тогда ударил по ней с трех сторон, и после выстрела с обеих сторон началась сеча саблями и убийство пиками. Вскоре врага одолели, уничтожив его почти поголовно. Замок с городом и со всеми запасами достался победителям.
Из Гомеля Золотаренко с корпусом выступил к городу Новый Быхов, который также принадлежал Малороссии и, окружив его блокадой, расположенной в близлежащих селах по причине зимней поры и больших холодов, совершал по городу из квартир частые атаки пехотой. Наконец, во время польского праздника Трех королей, когда польские войска после молитвы занимались банкетом, а случившаяся оттепель ослабила холод, ночью Золотаренко подступил с пехотой под Быховский замок и с помощью лестниц ворвался в него при небольшом сопротивлении врага. Овладев замком, казаки открыли из него огонь из пушек по городу и городским бастионам. Польские войска, которых выбили из замка и которые собрались в городе, сколько ни пробовали атаковать замок с намерением его вернуть себе, но каждый раз казаки атаки эти отражали с большими потерями для поляков. Наконец они решили покинуть город и пробираться пешком в Литву или до ближайшего города. Но казаки, которые квартировали по селам, по приказу Золотаренко окружили их в лесу на Минской дороге, и они, после небольшого сопротивления, вынуждены были сдаться в плен. Этих пленных вместе с гомельскими пленными в количестве до 3000 человек Золотаренко отправил со своим конвоем царю в Смоленск с сообщением об успехах своего войска. Царь благодарил Золотаренка за большие подвиги и военные успехи и прислал ему много подарков и Почетный лист с особенной благодарностью Юрию Хмельницкому за примерную службу, которого Золотаренко высоко аттестовал царю в своем письме.
Со стороны Польши в течение прошедшей кампании война велась оборонительная всех местах. Польские войска находились в основном только в городах. На 1656 год поляки собрались открыть наступательную кампанию. В соответствии с этим планом их верховный военачальник князь Радзивилл с многочисленной польской армией выступил из Литвы и направил свой поход на Белоруссию. Наказной гетман Золотаренко, разведав о движении польской армии, в марте того же года перешел реку Днепр и объединился с великорусскими войсками, которые были под командованием князя Хованского и пришли к Золотаренко от города Могилева. Объединенная военная сила под командованием обоих военачальников, выйдя к реке Березине навстречу польской армии, обнаружила ее расположенный над этой рекой. Битва русской и польской армий была долгой и упорной. Князь Радзивилл часто подкреплял свои линии, держался всегда зарослей кустарников вдоль речки, впадин, и поэтому артиллерия объединенных русских слабо действовала на врага. И тогда Золотаренко, согласовав свои действия с Хованским, пошел в наступление пехотой на центр вражеских линий, по которым, сделавши один выстрел из мушкетов, ударили пиками. Опрокинувши линии, погнали врага с места битвы к реке и мостам на ней, где от тесноты и неспособности к обороне полякам было нанесено страшное поражение. Из тех, кто спасся от убийства, немало утонуло в речке, остальные погибли на месте. Вражеский табор со всеми запасами и снарядами достались победителям, а враг, забрав остатки своего добра, убежал за речку, разрушив на ней мосты, и в полном беспорядке ушел в Польшу.