Правобережные полковники, наблюдая за непрекращающимися наглыми выходками Брюховецкого и явным попустительством этому Москвы, совсем отошли от российской стороны и, помирившись со своими Наказными гетманами Дорошенко и Тетерей, соединились с Польшей. Царь, желая восстановить покой и вернуть порядок в Малороссии на основании предыдущих с нею договоров, прислал в город Батурин, хотя и несколько поздновато, думного дьяка Башмакова с приказом собрать всех урядников и казаков и согласовать с ними утверждение гетманом Брюховецкого либо избрать другого гетмана при общем согласии. Но те урядники и генеральные старшины, которые еще остались и которые были в Батурине, сказали Башмакову, что «собрание теперь созвать некому и некогда, ибо половина Правобережной Малороссии, не перенеся нынешнего правления, отсоединилась от нас и присоединилась к Польше, имея своих начальников, а остальные мечутся среди неизвестности своей собственной судьбы, вынуждены готовиться отбивать врага и охранять свои семьи. Поляки, пользуясь беспорядком в Малороссии, собрали большие силы и под командой короля идут к нашим границам». Думный дьяк заявил на это, что «за Соборным уложением дела с королями его не обходят», и сразу же выехал в Москву.

Польский король Ян Казимир в начале 1663 года, приблизившись со своей армией к границам Малороссии, отправил впереди себя Правобережного Наказного гетмана Тетерю и тамошних полковников Гуляницкого, Богуна и еще троих, которые, проходя беззащитную Малороссию, грабили, разрушали и жгли все, что встречалось на пути, оправдываясь тем, что это они мстят Брюховецкому за обиды братьев своих и товарищей, которые он им причинил. Однако месть эта была такая же разумная и справедливая, как цыганский ум, по которому цыган бьет свою мать, чтобы жена его боялась.

Тем временем король польский прошел с армией своей через всю Малороссию и, не встретив нигде сопротивления, взял в осаду город Глухов, в котором закрылся Генеральный судья Животовский с тремя реестровыми полками: Черниговским, Сародубским и Нежинским. Осада города была длительной и жестокой. На город сброшено до 100 тысяч бомб и гранат и предпринято несколько штурмов. Но все было напрасно: осажденные частыми вылазками и нападениями на польский табор нейтрализовали все попытки овладеть городом, нанеся полякам большие потери, уничтожив многих их людей. В конце концов король, постояв под городом девять недель и не видя перспективы успеха, снял осаду и отступил от города. К тому же узнал, что русские войска начали собираться: один корпус под командованием князя Ромодановского в Гадяче, где и гетман Брюховецкий со своим войском находился, второй под командованием князя Куракина стоял в Путивле, а третий под командованием князя Черкасского шел от Брянска. Движение королевской армии началось от Глухова на Новгород-Северский. В авангарде были правобережные казаки их войска, которые продолжали разрушать и сжигать все на своем пути, в арьергарде шел Коронный гетман с польскими войсками.

Гетман Брюховецкий с российскими войсками, преследуя польскую армию, шел в пределах видимости ее арьергарда и непрерывно на него нападал. Когда армия с королем переправились через реку Десну недалеко от села Пироговки, то он, напав на арьергард, отбил его от переправы и все обозы и запасы артиллерии польской армии взял как свою добычу. Коронный гетман, отсеченной таким образом от королевской армии, отступил левым берегом Десны вниз по ее течению и, проходя той частью Малороссии аж до города Остра, уничтожал огнем и мечом все на своем пути. Гетман Брюховецкий, который его преследовал, переправившись через Днепр, устроил там также большие разрушения и опустошения народу малороссийскому, который принял сторону Польши, мстя ему за такие же разрушения на своем берегу Днепра, причиненные их гетманом Тетерей и полковниками. Вот такое бешеное взаимное мщение и междоусобица означали дикость и варварское уничтожение своего безвинного народа, который вовсе не принимал никакого участия в преступлениях своих полководцев.

Гетман Брюховецкий, надумав подчинить себе правобережные полки силой оружия, выслал своего Кошевого запорожского атамана Сирка в города Чигирин, чтобы в нем захватить тамошнего гетмана Тетерю, а сам пошел к городу Черкассы, который, захватив, ограбил, как враг, и поспешил в Чигирин. Но гетман Тетеря, узнав о приближении Сирка, забрал все свое имущество и отошел со своим войском к Заславлю. А когда следом за ним двинулся Брюховецкий, то он из Заславля, бросив свои войска, перебрался со всеми пожитками в Польшу, где поляки ограбили его до нитки и вынудили бежать в Молдавию в полной нищете. Брюховецкий, соединившись с Сирком под Чигирином, попробовал его захватить, но воевода Чарнецкий, который засел в нем после Тетери с сильным польским гарнизоном, их от города отбил, к тому же к Чарнецкому на помощь подоспели татары и вынудили Брюховецкого отойти за Днепр.

Воевода Чарнецкий, возгордившись от своих успехов под Чигирином, оставил тот город под охраной гарнизона, а сам с татарами пошел к городу Белая Церковь, который поддерживал Брюховецкого, чтоб овладеть им и отдать его для опустошения татарам. Однако казаки тамошнего полка, засевши возле города в кустарниках, совершили удачное нападение на Чарнецкого, самого его убили, а его войско разогнали. Тем временем Кошевой атаман Сирко с реестровыми и своими казаками, узнав о походе Орды татарской с Чарнецким, немедленно направился в ее сторону и полностью ее опустошил, а главный город Аккерман, или Белгород, захватил приступом, уничтожил его жителей и, ограбив, сжег его. То же самое он сделал и с укрепленными местечками Буджаком, Паланкой и Каушанами. Наконец, услышав о возврате в свои селения татарских орд, которые бешено спешили на помощь, ушел от них в Молдавию, и при переправе через Днестр возле города Сороки ему нанес серьезное поражение польский генерал Маховский, от которого, однако, он отбился и вернулся в Малороссию.

Наследник воеводы Чарнецкого, Шаблик, в апреле 1665 года с корпусом польских войск, усиленных нанятыми калмыками и татарами, напал на гетмана Брюховецкого, который стоял с войсками казацкими табором возле Белой Церкви, и атаковал его со всех сторон. Однако гетман, имея хорошо укрепленный артиллерией табор, не только отбил нападение, но, построив из пехоты сильную фалангу, в свою очередь напал на польский табор и после жестокой сечи и кровопролития разбил его и разогнал войска. При этом уничтожил огромное число знатных поляков, которые готовились занять чиновничьи должности в городах и полках Правобережной Малороссии, где прибрежная сторона признавала гетманом Брюховецкого, а пограничные с Польшей и Молдавией полки избрали себе за гетмана, вместо Тетери, старшину по фамилии Опара. Но татары белгородские, которые вмешивались тогда в дела казацкие и их выборы, поймали того Опару, отослали королю польскому, который повелел его повесить. Гетманом же Правобережной Малороссии признали тогда от татар и Польши есаула из команды Тетери, Петра Дорошенка, который бывал иногда, как и Тетеря, Наказным гетманом. И еще один, который называл себя на той стороне гетманом, какой-то Децик, имел при себе войско из волонтеров и мародерствовал с ними в польских селеньях, но был пойман Брюховецким и брошен в нежинскую тюрьму, где и умер.

Гетман Брюховецкий, прославившийся своими значительными военными успехами, задумал побывать в Москве для того, чтобы отдать дань уважения царю своему, и поэтому в начале сентября 1665 года, собравши многочисленную кавалькаду из генеральных старшин и многих полковников, двинулся с ними в Москву. Встреча и прием были для гетмана чрезвычайными. Все, что пышность и достаток рождают, все это было использовано с превышением, и после первых приветствий начатые и много раз повторенные банкеты удивили гетмана и привели его в восторг. И когда он уже считал себя вознесенным к самому небу, как «Запорожская Сечь-мать и Великий луг-отец», то Московское правительство ему посоветовало просить у царя ласки, чтобы он именовал его московским боярином, ибо, как говорили они, «так общаться лучше и свободнее с местными боярами». Гетман принял сразу это предложение как наибольшее блаженство, и, конечно, ему в этом никто не сопротивлялся и сразу пожаловали великим воеводой и думным боярином. После этого женили его на свояченице царской, а многих полковников и старшин переженили на боярских дочерях, и все шло с огромным успехом. Угощение при том сопровождались в полной мере щедростью, и лаской, и всеми возможными богатствами. А когда той пережененной Малороссии приближался час ехать домой, то снова предложили гетману от правительства Московского, что ему «нехорошо быть единым в казацкой земле, а надо иметь ему от царской особы помощников и охранников. А понеже он, с милости божьей и царя, есть великий воевода, то должны быть при нем и малые воеводы, которые ему бы служили и помогали». И так уговорили гетмана выпросить у царя малых воевод, что тогда же и было сделано с большим успехом и большой милостью. Генерального писаря Шийкевича, который объяснял этот пункт иначе, как большую милость, тут же выслали из Москвы в сибирские остроги на вечное проживание, а остальных урядников и самого гетмана, отпуская, одарили от царя очень щедро.

Жалованные царем воеводы начали съезжаться в Малороссию в январе 1666 года. Они тянулись сюда разными путями и дорогами и за три месяца заполонили Малороссию, заняв все города и местечки. Штат каждого из них был достаточно многолюдный, они имели при себе всяких ступеней подьячих, мерников, вагарей, приставов и пятидесяцких с командами. Обязанности их обозначил в думном приказе и подписал сам думный дьяк Алмазов, и состояли они в том, чтобы пересмотреть и переписать все имущество жителей до последней скотины и всякой мелочи, и обложить все это налогами. Для этого должны быть открытыми для них комары, спижарни, комоды и все другие потайные места, не исключая погребов, пасек, хлебных ям и клунь, и даже голубятников. В городах и местечках проезжие на базар дороги и улицы были закрыты и поставлена охрана с охранниками и приставами. Со всего ввозимого на базар и вывозимого с него брали дань по усмотрению и за росписью воевод, и они за всякую утайку наказывали виновных с примерной жестокостью. Обычные в таких случаях придирки смотрителей заканчивались взятками и физическим наказанием. Новизна эта – хотя, как сказать, может быть она была обычной в других странах, но для малороссов оказалась злой, губительной и слишком нестерпимой. И народ от нее застонал и считал себя пропащим. Нарекания против гетмана эхом прошли из одного краю земли к другому. Предпринимаемые сглаживающие меры малороссийского правительства не согласовывались с поведением воевод и их подручных, и взрыв народного гнева стал неизбежным.

Правобережный гетман Дорошенко, воспользовавшись неспокойным положением народа и настраивая его против гетмана Брюховецкого, взбунтовал сначала город Переяслав, и его жители, убив своего воеводу, полковника Дашкова, который жил в части города, называвшейся Богушевкой, сожгли его квартиру и подались под команду Дорошенка. А он, соединившись с ними и с частью своих войск, двинулся к городу Золотоноша, где квартировал князь Щербатов с корпусом войск. После легкой перестрелки выгнал их из города, а воеводу со штатом уничтожил. Полковник Маховский, который спешил на помощь Щербатову, прибыл с войском своим в город в то время, когда в нем Щербатова уже не было, и Дорошенко, окружив этот корпус, после слабого сопротивления забрал его весь в плен вместе с его командиром. Поскольку они квартировали в Малороссии, нанося большой вред народу, то в качестве наказания всех пленных отправили в Крым как подарок хану. Переходя от Золотоноши вглубь Малороссии, Дорошенко силой оружия овладел городами Прилуки, Нежин и многими местечками. Воевод, что были в них, перебил. Целью его было освободить народ от воеводского гнета и, сделав тем ему большое добро, склонить его на свою сторону и стать великим гетманом на всю Малороссию. Однако народ, хотя и был обижен воеводами, не потерял своего рассудка и добрых обычаев. Он, предвидя, что от плохих начинаний такие и последствия будут, всячески сторонился действий Дорошенка и почти всех воевод, что не попали в его руки, оберегал от убийства, а многих отправил со своей охраной в Россию. О Дорошенко народ мыслил, как о соблазнителе, что хочет передать народ под власть поляков, с которыми держался он заодно. Народ о таком союзе и слышать не хотел.

Польское правительство, не ведая, с каким намерением Дорошенко вошел в Правобережную Малороссию и бунтует там народ, но зная, что бунт и уничтожение московских воевод противен тамошнему правлению, задумало воспользоваться этой ситуацией и оторвать от Дорошенка под непосредственное свое властвование эту часть Малороссии. Для этого в 1667 году весной отправило туда со значительным корпусом польских войск Коронного гетмана Яна Собиевского, который, вступив в границы Малороссии, провозглашал народу, что он есть его гетман, а Дорошенко будет при нем Наказным гетманом. Народ, уставший от непостоянства правления и частых в нем перемен, привык всему верить и ничего не делал для своей защиты. Дорошенко, узнав о поползновениях поляков на его правление, выступил сразу с войсками своими против Собиевского и, встретив его за городом Заславлем, напал на корпус польский со всей жестокостью. После долгой баталии заставил бежать поляков, а обозы и запасы с артиллерией достались Дорошенко как добыча. После этого он начал погоню за поляками, но гонец из Крыма, тамошний мурза Умет Кочуба, который прибыл за Дорошенком, оповестил его, что соратник Брюховецкого запорожский Кошевой атаман Серко во время нынешней отправки татарских войск по указанию султана в закубанскую экспедицию напал с казаками своими на Крым, мародерствует в тамошних городах и селах, уничтожает все огнем и мечом, а самого хана загнал в горы, и хан просит у Дорошенко защиты, обещая ему равнозначную помощь в случае необходимости. Дорошенко с чрезвычайным желанием принял предложение хана, зная, как тот при нынешних обстоятельствах будет ему необходим, и немедленно отправился в Крым только с конницей, прекратив успехи Серко. Но самого Серко и его главного войска захватить не сумел, ибо тот, захватив в приморских крымских городах достаточное количество водных судов, двинулся с ними в лиман и прибыл в Сечь с большой добычей.

Российский царь в том же 1667 году из политических соображений или из прямой необходимости выслал сильный корпус своих войск под командованием воеводы Косагова к границам запорожским, к городу Кодак, объясняя это тем, что он должен оборонять запорожских казаков и часть Малороссии от наскоков крымских татар. Запорожцы, поразмыслив, пришли к выводу, что этот корпус есть для них вредный и надуманный, а цель его – прекратить их связь с Малороссией, и очень жаловались на это царю, заявляя, что «всякое правительство, которые подозревает свой народ в каких-либо против себя замыслах, дает само народу способ и средства идти на то, чего он еще не делал или не думал делать. А отделять нас от Малороссии, нашей отчизны, разрушенной в край воеводами и угнетаемой всякими московскими затеями, есть то же самое, что раздувать зажженный огонь или бросать в него топливо. Что же касается татарских наскоков, то это считается у нас с ними за игру в шахматы, и мы всегда справлялись с ними, и защитить себя в любое время способны». Царь, поразмыслив над возражениями казаков, вернул корпус Косагова в свои границы.

Переговоры о мирных трактатах, которые продолжались несколько лет между Россией и Польшей, в том году закончились подписанием мира на 30 лет. Поляки, которые ездили тогда через территорию Малороссии, специально распространяли слухи в народе, что российская сторона за город Смоленск с его поветами, которые Польша уступила России, взамен отдает всю Малороссию с ее жителями в польское подданство. Правительство Малороссии, заметив по этой причине большое в народе и войске беспокойство, выслало в Москву двух военных канцеляристов – Мокриевича и Якубовича, разведать, что решено в отношении Малороссии в мирных с Польшей трактатах. Но те посланцы только и разведали, что поляков, особенно их посланцев, очень хорошо у царя и бояр принимают и относятся с большим уважением. О содержании трактатов разведать они ничего не смогли, поскольку от них старательно все скрывали, а на вопросы отвечали, что «дела российские военных Малороссии не касаются, и дело военных снять ружье и его использовать, а в вопросах, кому принадлежит земля, должны знать воеводы городские и провинциальные, которые, если у вас они есть, то это знают».

Не удовлетворившись данными разведки и движимый народным возмущением, гетман Брюховецкий выслал в Москву Генерального старшину Григория Гамалию и канцеляриста Каспаровича и писал через них царю, что «в связи с тайными с Польшей трактатами распространены поляками слухи о передаче им в подданство Малороссии, которые возмутили войска и ее жителей, и потому просит он царя убедить его и народ относительно содержания этих трактатов, по которым если действительно Малороссия отдается полякам, то он, в связи со своим титулом гетмана, обязан принять оборонные меры против них и выбрать новые союзы и протекции. Если же она остается, как и раньше, под протекцией России, то верность и чувство приязни народа Малороссии к Российской державе суть неизменны и постоянны. Таинственность и предательство в этом случае суть многогрешные и позорные, особенно между народами единоверными и единоплеменными. Всему миру известно, что народ местный, познав от поляков неслыханных в человечестве варварств и всякого рода преследований, освободился от них собственной силой и мужеством, а соединился с Россией по доброй воле своей и единственно через единоверие. Поэтому отдавать его или другому дарить, никак и никто не имеет права, и в противном случае готов он снова оборонять себя оружием до крайнего предела, и скорее согласится умереть с оружием в руках, чем сносить позорное ярмо врагов своих. И это есть истинно и неизменно, о, царю! Если же здесь замешалась злоба за воевод, то и тут основной причиной является не народ, а правительство российское, приславшее их вопреки прав и договоров народных с инструкциями просто такими египетскими, или вавилонскими, и Польша, которая прислала к нему гетмана своего Дорошенко, который народ и взбунтовал. Но, помимо всего этого, сам разум учит, что за десять виновных преступников не отвечают миллионы безвинного народа, который оберегал воевод». Царь на послание Брюховецкого написал ему только то, что прислано будет в Малороссию тысяча пеших стрельцов с небольшим числом воевод, которые будут размещены по городам и поветам, «и они начнут управлять народом и награждать его в зависимости от заслуги и положения каждого, а баламутов и смутьянов карать судом и расправой. Писано же в книгах христианских: ему же честь – честь, и ему же страх – страх, то есть на плохих – гнев, а на хороших – смелость. А тебе, гетман, и всей старшине казацкой смотреть за войском, его состоянием и служить верой и правдой, а о войне и мире не беспокоиться и трактатами с Польшей не докучать нам: в них все то написано, что хорошо, а на плохое никто не пойдет».

Такой царский ответ смутил Брюховецкого и всю старшину с ним, а полученное от Правобережного гетмана Дорошенка письмо и вовсе вывело его из равновесия. Он писал в нем: «Такой начальник в народе, каким ты есть, Иван, виновен перед божьим судом и человеческим. Народ, который доверил тебе свою судьбу, пролил неизмеримое количество крови своей, потерял неизлечимо предков своих и потомков на полях брани, ведя долголетние войны с поляками за вольность свою и свободу. Но какую он имеет теперь вольность и свободу? Воистину никакой, только настоящую злобную химеру. Многолетние труды их и все нажитое их по́том забирают у них воеводы и приставы, суд и расправы тоже в их руках. И что же остается несчастному народу? Только нищета, горе и стон. Вы со старшинами своими обогатились в Москве женами, но за их приданое народ расплачивается, и ты уподобляешься тому пастуху, который держит корову за рога, а другие ее доят. Если же ты не имеешь своей силы и отваги, то можно поискать и на стороне. Если нет в христианстве правды, то можно попробовать ее найти у чужоверцев. Ведь не зря говорят, что если человек тонет, то и за бритву хватается. И это не есть грехом и глупостью, а крайностью, вызванной необходимостью. Я готов все отдать на пользу народу, даже свою жизнь, но бросить его в тяжкой неволе и думать мне нестерпимо».

Брюховецкий, раскачиваемый со всех сторон, боясь окончательного своего упадка, в 1668 году избрал себе пристанище самое позорное. Он просил у хана крымского союза, а у турецкого султана опеки и вечной протекции. Для этого послал в Крым Генерального старшину Степана Гречаного, а в Царьгород – старшину Григория Гамалию и канцеляриста Каспаровича. Тем временем воевод, что оставались в Малороссии, прогнал силой в их границы, а тех, которые возвращались снова, не пустил и завернул обратно. При этом многих перебил и перевешал своих старшин и казаков, которые защищали воевод.

Старые казаки, как приверженцы своей веры и давних обычаев, ненавидевшие Брюховецкого за его намерения искать союза и протекции у магометанцев, непримиримых врагов христианства, и за казнь своих людей, которые охраняли воевод, тайно сообщили об этом князю Ромодановскому, советуя ему атаковать своими войсками город Котельву, где находились запасы Брюховецкого и сам он со своими сторонниками часто там находился. К Дорошенко послали поверенных с просьбой прибыть к ним в Полтаву и принять на себя гетманство, на которое они его избирают. Дорошенко, поспешая на тот призыв, прибыл в город Опошня, застав там большое собрание товарищества и казаков, которые единогласно избрали и провозгласили его гетманом Малороссии по обоим берегам Днепра. Брюховецкий, узнав об избрании Дорошенка гетманом, бросился из Котельвы в глубь Малороссии с намерением искать силы, которые его бы защитили. Но казаки, догнав его в местечке Коломак, засудили судом и расстреляли, а жену его отправили с честью к князю Ромодановскому.

Запорожские казаки, будучи всегда в единстве с Брюховецким, как со своим творением, не были согласны с избранием Дорошенка гетманом, и поэтому, отказавшись подчиняться Дорошенко, избрали себе гетмана по фамилии Суховий, который был у них войсковым писарем. К этому гетману присоединились и некоторые правобережные полки, такие как Чигиринский, Уманский и другие. Чтобы обеспечить себя от посягательств Дорошенка, предполагая, что он на стороне российской, от который тоже побаивались мести за воевод, ими убитых, то на этот случай они пошли на связь с ханом крымским, признав его как наивысшего своего начальника. Дорошенко, узнав о событиях в Запорожской Сечи, послал туда брата своего Григория и нескольких старшин поздравить Суховия с гетманством и просить его и все войско тамошнее быть с ним в единомыслии и дружбе, стараясь объединенными силами оберегать отчизну от всех сторонних вражеских намерений, и что он не имеет намерений вдаваться ни в какие протекции, которые принесут народу разрушения своими обманами, интересами и всякого рода предательством и неправдой. Однако узнав через брата своего, что запорожцы к нему и его советам не склонны и что они союзных им татар имеют намерение вести на грабеж Малороссии, сам отправился в правобережные полки, чтобы привести их в состояние обороны, а на левом берегу поручил командовать Генеральному есаулу Демьяну Многогрешному, провозгласив его Наказным гетманом. Но Многогрешный, будучи человеком честным и умным, предвидел, что колебания Порошенко не сулят ничего хорошего, а замыслы его напрасные и вредные. Он сообщил об этом князю Ромодановскому, убедив его в непоколебимой преданности своей и всего войска, которым он командует, царю и царству российскому, и просил только князя помочь ему отбить татар и запорожцев, которые идут для бунта и грабежа Малороссии. Князь немедленно отправил сына своего против татар с большим корпусом. Но этот молодой князь, не соединившись с Многогрешным, а надеясь сам добыть славу победителя татар, пошел на них с одним своим корпусом и был ими разбит и взят в плен возле местечка Гайворон. Отец, не смогши ему помочь, отомстил свою скорбь на жителях Нежина, которые не пустили к себе нового воеводы и закрыли от него город. Ромодановский, разрушив городские ворота, отдал город на разграбление своему войску, а Многогрешный тем временем, разбив татар и запорожцев возле города Лохвица, гнал их аж до реки Самары и отобрал у них всех пленных и награбленное.

В начале 1669 года князь Ромодановский огласил Наказному гетману Многогрешному царскую волю, чтоб собрать в Малороссии общий совет и избрать настоящего гетмана вместо убитого Брюховецкого и чтоб от нового гетмана прислали депутатов на подтверждение предыдущих постановлений и договоров с Малороссией.

Многогрешный, выполняя волю царя, пригласил урядников и казаков в город Глухов и устроил выборы гетмана, итогом которых стало избрание самого Многогрешного. Все единогласно решили быть ему гетманом и утвердили формально это избрание. Депутатами отправлены к царю Генеральный писарь Карп Мокриевич и переяславский обозный полковник Лукаш. От собрания и гетмана получили они наказ просить у царя подтверждения их прав и привилегий, скрепленных договорными статьями гетмана Богдана Хмельницкого, и чтоб помимо тех статей ничего другого в Малороссии не учреждалось, разумеется, и воеводы тоже, которые недавно снова появились в городах, что, по сути, отменяло эти статьи.