Тем временем приближалась кампания 1709 года, которая многому научила обоих воюющих монархов и их народы. Именно этот год стал знаменитой эпохой в истории Северной и всей Европы, когда совершилось неожиданное падение Швеции и вознесение России. Царь Петр хотя и видел, что армия шведов уменьшилась в Малороссии наполовину и что его войска до того стали мужественней и окрепли, что уже могли выстоять против шведов, которых было втрое меньше, однако не надеялся на свое счастье, которое не всегда его баловало, и, побаиваясь, чтобы дело не повернулись на худшее, послал почти накануне последней решительной битвы письмо шведскому королю, предлагая ему мир на условиях, которые удовлетворяли все его предыдущие требования по Ингерманландии и Финляндии, оставляя за собой только одну пристань на Балтийском море с городами Петербург и Шлиссельбург. Однако шведский король, охмелевши славой завоевателя и постоянными своими победами, отклонил эти предложения и сказал посланцам царя и иностранным посредникам, которые также уговаривали шведского короля к миру, что «помирится он с царем в его столице, в городе Москве, где заставит московцев заплатить ему 30 миллионов талеров за военные затраты и покажет царю, над чем и как царствовать». Петр после такого жесткого ответа потерял всякую надежду на мир и начал стягивать свои войска в окрестности Полтавы, где на военном совете, который там состоялся, было принято всем генералитетом решение: будь что будет, но дать шведам решительную баталию.
Король шведский знал, что его армия значительно сократилась, усилить ее было неоткуда, да и в военных запасах был большой недостаток, и счастье, еще недавно от него неотступное, начало в Малороссии меняться на постоянные неудачи. Но он надеялся на мужество своих воинов и укреплялся собственной своей отвагой, которая сызмальства укоренилась в нем воспитанием и прививкой фальшивых убеждений об определенном его предназначении, которое он только и признавал вместе с варварским неминуемым фатумом, что оно как будто бы принуждает человека подвергнуться всем опасностям, пренебрегая ими в противовес здравому рассудку, природою нам данному. Согласно тем правилам решил он продолжить вести с Россией отчаянную войну.
Выступив с зимних квартир в начале апреля того же 1709 года и став табором под местечком Будищи, простоял там до половины мая, пока не надоело безделье. Замыслил он взять в осаду Полтаву, надеясь добыть там большие ценности и запасы, в чем убеждал его Мазепа. Осада и приступ на город были жестокие и страшные. Не имея осадной артиллерии и мортир с бомбами, шведы напали на бастионы с мушкетами и саблями, и несколько их заняли. Однако комендант полтавский, иностранец Аларт, с солдатами и пешими казаками встретили их артиллерией, а провожали и сбрасывали с валов пиками. Свежие российские войска, которые подоспели, со стороны луга вошли в город и вообще осаду остановили.
Король, собираясь после этого не пропустить через реку Ворсклу российскую армию, которая готовилась к переправе, поехал с двумя своими гвардейцами на разведку и ночью наткнулся на казацкий пикет. Король решил его атаковать, лично колол казаков шпагой, но они, выстрелив в него из своих винтовок, убили одного гвардейца, а короля тяжело ранили в ногу, раздробив ему колено. Таким образом король к предыдущим военным неудачам добавил собственную, оставшись только с одной здоровой ногой из-за своей, недостойной короля, запальчивости. Он понял, что лично командовать битвой не способен и надо бы ее избежать, спасая свою армию.
Но было уже поздно. Обе армии собрались под Полтавой в июне и разместились одна на виду другой, укрепивши себя шанцами и другими необходимыми окопами. Российская армия насчитывала 76 тысяч воинов, в том числе в ее составе были отборные малороссийские войска, которые остались после отправки других прикрывать границу. Они насчитывали 20 тысяч человек под командованием Наказного гетмана Семена Палия, возвращенного из сибирской ссылки, который, имея большой опыт в расчленении вражеских фронтов, оказал большую помощь в достижении победы над шведами. В шведской армии было немногим более 20 тысяч воинов, и мазепинские войска, которые собрались возле него из рассеянных охочекомонных сердюков, насчитывали не больше тысячи человек. Но казаки Мазепы и он сам в основном оставались возле своих и шведских обозов, избегая вступать в бой с россиянами, придерживаясь относительно их строгого нейтралитета, заявленного Мазепой королю шведскому и объявленного в его декларации по всей Малороссии. Ибо Мазепа, как всем известно, будучи христианином, глубоко религиозным, который построил на свои средства много монастырей и церквей, считал за смертный грех проливать кровь своих земляков и одноверцев и придерживался этого с решительной твердостью, не поддаваясь ни на какие уговоры. А поэтому никто не докажет, что те его войска причастны хотя бы до одного убийства, совершенного над русскими. Однако, несмотря на все это, все пленные мазепинской армии, которые были захвачены русскими войсками, познали ту же судьбу, что и лебединские покойники.
Наконец 27 июня 1709 года состоялась та битва, которая решила судьбы России и Швеции, удивила всю Европу и совершила перелом в политике государств и в судьбе королей, сброшенных и усаженных на трон, подразумевая польских королей.
Битву начали шведы на рассвете и своей конницей напали на регулярную российскую конницу и отогнали ее за шанцы. Но командир казацкий Палий с казаками своими, напав на шведов с тыла флангов их фронтов и прорвавшись в интервалы, нанес им огромное поражение пиками и стрельбой из мушкетов, из-за чего они смешались, побежали к своим шанцам и потеряли своего генерала Шлиппенбаха, взятого в плен. Казаки, преследуя шведов, привели сзади себя сильную колонну российской пехоты под командованием Меншикова, и она напала на шведские шанцы, выстрелив из пушки и мушкетов, бросилась на них со штыками и погнала шведов во все стороны. Таким образом были захвачены шанцы и взят в плен шведский генерал Розен со многими старшинами и рядовыми. Шведы после этого, собравшись, расположились снова между шанцами и своими обозами в чистом поле и стали ждать нападения русских. Царь выстроил свои войска напротив шведских, поставив в центре пехоту с артиллерией, а на флангах – конницу. Битва возобновилась. Стрельба продолжалась с обеих сторон больше трех часов. Наконец шведы, не имея артиллерии и понеся от русских большие потери, образовали в своем фронте большой разрыв, и Палий, заметив это, сразу ворвался в него с казаками и устроил общее замешательство среди врагов. Густой туман, висевший весь день, способствовал казакам охватить шведов с тыла и флангов, а шведам – скрывать свое отступление с места сражения. Началось оно организованно, но потом, смешанные казаками, шведы бросились бежать. Русские, преследуя их в тумане, захватили в плен фельдмаршала Реншильда и двоюродного брата короля, принца Виртембергского, любимца короля Пипера, нашли в шведском обозе с канцелярией и казной. Обоз со всем табором достался победителям.
Шведский король во время битвы не мог ехать верхом на коне из-за ранения ноги, поэтому его носили солдаты на носилках между рядами своих войск, которых он призывал к бою, держа в одной руке пистоль, а в другой шпагу. Во время поражения и замешательства войск его несколько раз роняли на землю, причиняя ему острую боль, от которой он терял сознание и долго находился в бессознательном состоянии. Тогда генералы усадили короля в коляску, отправив вниз по течению реки Ворсклы к Днепру, куда и остатки армии шведской бежали, намереваясь переправиться через ту реку. Мазепа со своим штатом тоже подался туда и был для шведов единственным проводником, сделав им только эту услугу между пропастью бед, принесенных шведам его предательским проектом.
Король, придя по дороге в сознание, потребовал к себе своего любимца Пипера, но ему ответили, что ни Пипера, ни армии при нем нет, все осталось под Полтавой в плену у русских, сопровождает же его один только Мазепа. Тогда он воскликнул: «Ах, боже! Все мое погибло, и только мой грех передо мной!» Достигнув Днепра, они остановились в гирле реки Ворсклы. Когда и все остатки шведские туда добрались, то Мазепа стал хлопотать о переправе через Днепр и, на счастье, собрал несколько запорожских лодок рыбацких. Король, садясь в них с Мазепой, попрощался со слезами с генералом своим Левингауптом, который тоже прибыл туда с остатками войск, упрекая себя, что «скорее он желал бы в этой реке утонуть, чем бросить вас в жертву врагам!». А когда тот спросил у него о монаршем наказе, что ему делать, если будут его атаковать русские, оставленного без амуниции и провианта, король ответил: «Делайте то, что согласуете общим советом. А я не знаю сам, что со мной будет. Отдаюсь на божью волю и всех вас ему поручаю, прося простить меня за все те несчастья, на которые вы мною обречены». Потом обернувшись к Мазепе, сказал ему: «Ах, Мазепа, ты меня и армию мою погубил своими обнадеживаниями!» И с этими словами отправился за Днепр. Через реку переправилось около тысячи шведов, но не военных, а в большинстве придворные и из других штатов. Прибыв с королем к границам Турции, они переправились через реку Буг в районе Очакова с помощью тамошнего паши, который провел их к городу Бендеры, где находился король до известного в истории времени. А Мазепа в том же году, 6 сентября, с горя умер, будучи в последние свои дни большим утешением шведскому королю, который ценил его за ум и здравые рассуждения о великодушии в несчастьях. Перед самым концом своим Мазепа велел подать себе сундук с бумагами и их сжег, сказав присутствующим: «Пусть сам я буду несчастлив, а не многие те патриоты, о которых мои враги, возможно, и не гадали, и не думали. Но злая судьба все разрушила к неизвестному концу!»
Глава 7. В границах Российской империи
После смерти Мазепы и разгрома шведов Малороссия фактически полностью оказывается под властью московского царя и его вельмож. Формально соблюдаются прежние договорные статьи и привилегии, но все более и более формально…
Победу над шведами, такую славную и решительную, праздновали, естественно, молебнами и банкетами, на которые приглашались все пленные генералы и шведские чины. Им были возвращены шпаги и проявлены царем большие милости, простым воинам выданы денежные суммы для их подорожного харчевания. После этого начали обдаривать и награждать своих генералов и офицеров, а рядовым выдали денежное вознаграждение сверх платы за службу. Только малороссияне и их войска остались в неуважении и притчею в людях, то есть без награды и благодарности. И хотя они в уничтожении шведов больше всех показали предприимчивости и старания, убивая их на своей земле повсеместно и при всяком удобном случае, где только могли их обнаружить, при том не склонялись ни на лесть и обещания короля и Мазепы, однако, из-за предательства одного человека, которого царь избрал себе в любимцы, все то забыто, и поэтому несправедливо и единственно через оговоры и поклепы еще одного злобного любимца царя, Меншикова, были унижены, опозорены и преследованы. А потери их, разрушения и опустошения, учиненные двумя армиями и почти неисчислимые, остались без всякой компенсации и уважения. Словом, можно сказать: «Отдали им злое за благое и ненавистью за любовь».
Тем временем в Бендерах Порта Оттоманская и шведский король объявили гетманом Малороссии писаря Мазепы Семена Орлика, и он своими универсалами сеял плевела в правобережных полках и по всей Малороссии, призывая народ и войска к себе в послушание. И так он поступал до середины 1711 года, то есть до подписания турками с Россией вечного мира. После этого Орлик со всей своей сворой исчез и оказался во Франции, откуда дважды писал в Малороссию, чтобы от нее ему подарили 20 тысяч рублей деньгами, а он за это обещал вернуть все давние привилегии и другие важные национальные документы, которые оказались у него после смерти Мазепы. Войска и народ Малороссии со времен Виговского и Мазепы видели столько мошенников, сколько видела Россия самозванцев, что пренебрегали дуростями Орлика и вовсе не обращали внимания на его лесть и затеи, а были неизменно верны своему законному начальству. И только запорожские казаки, будучи много лет, как остров среди татарских степей, то есть в гирле Днепра и Буга, не знали, кому они достаются, и пристали к Орлику, и вместе с ним и татарами крымскими и бессарабскими часто совершали набеги и разрушения в Малороссии, а особенно на Правобережье, мстя народу за его непослушание и сопротивление им.
Результатом мирного договора России с Турцией явилось то, что турки вернули себе Азов с его окрестностями и в интересах своих союзников, поляков, получили всю Правобережную Малороссию аж до Киева.
Гетман Скоропадский, в поисках облегчения положения народа Малороссии, задавленного налогами, неурожаями, саранчой, подарил князю Меншикову свою правительственную гетманскую Почепскую волость и просил его добиться у царя милости для народа. Меншиков, получив от гетмана такой богатый подарок, увеличил его собственной властью вдесятеро, присоединив к Почепской волости прилегающие Мглинскую, Бакланскую и частично Стародубскую и Погарскую сотни. Все жители нового княжества Меншикова были обложены налогами, а урядники назначены городскими бурмистрами и сельскими войтами. Гетман, увидев, что его подарок Меншикову привел только к порабощению и обнищанию многих людей, и даже шляхетных, жаловался царю. И царь выговаривал Меншикову свое неудовольствие, но это только раздражало Меншикова и делало его непримиримым врагом гетмана и всей Малороссии, которая со временем выпила от злобы царского любимца самую горькую чашу мести.
Первым сигналом мести Меншикова было посещение им всей Почепщины, а оттуда резиденции гетмана, города Глухова, где хотя и устроены были гетманом ему торжественные встречи и почести, тем не менее он повелел поставить на Глуховской площади каменный столб и в него воткнуть пять железных спиц, по числу голов гетмана и генеральных старшин.
Гетман не упустил той возможности, чтобы не пожаловаться царю на такое тяжелое оскорбление и позорное надругательство. И царь снова высказывал Меншикову неудовольствие, но тем только усилил его злобу и нападки на гетмана и Малороссию. Общую месть Меншиков устроил малороссиянам, выслав многочисленные их войска и с ними урядников на придуманные им каналы и линии возле Ладоги, Сулака и Астрахани, где от каторжной работы, а особенного от лютого климата и очень плохого харчевания, многие тысячи их погибли и умерли. Молодых же казаков, которые пришли на их место, оставили без всяких распоряжений и подвергли такому же неуважению и использованию, далекому от военного дела.
Малороссийские помещики и зажиточные крестьяне тоже ощутили месть Меншикова тем, что многие из них лишились собственности и сел. Поводом к этому стало то, что в их селах и на их землях жили беглые крестьяне из России, а также из Польши, которые переселились сюда еще до того, как Польша стала владеть Малороссией. А бежали они из своих бывших селений в основном из-за религиозных преследований. Отобранные у помещиков села назвали Описанными государевыми слободами, они были выведены из-под управления малороссийскими властями, а подчинены отдельной волостной конторе, названной Конторой описанных малороссийских раскольничьих слобод.
Гетман Скоропадский весь 1715 год стоял с сильным корпусом войск за Днепром возле Киева и наблюдал за движением польских вельмож, их урядников и жовнирства, которые делили тогда между собой бывшие малороссийские правобережные полки, недавно им царем уступленные. То решение, конечно, было сделано для Речи Посполитой, то есть на пользу всей польской нации, но вельможи, пользуясь наступившим безвластием, на первом же Сейме, задобрив Примаса и урядников, управлявших Сеймом, а их Раду, которая состояла с мелкой и убогой шляхты, одарив жупанами и удовлетворив банкетами, поделили полки между собой и закрепили разделение постановлением Сейма под тем предлогом, что они для Речи Посполитой сами будут выставлять ранее назначенное количество казацкого войска, владея им без посредничества национальных урядников. И так, завладев теми полками и время от времени дробя их между своими родственниками, превратили тех казаков в своих крестьян, и таким образом правобережные полки были уничтожены. А только имели тамошние помещики по несколько казаков для прислуги под названием служебного холопства. Но многие казаки правобережных полков, оставив свои усадьбы, перешли на левый берег Днепра, разместившись в Малороссийских и Слободских полках.
Полки малороссийские, которые работали на линиях и каналах, делились на большие команды или корпуса и находились в районе Царицына под командованием Генерального хорунжего Ивана Сулимы и инженера по фамилии Перра, где сооружали линии от кубанских орд и рыли канал, который должен был соединить Волгу с Доном.