Тем временем после смерти короля польского Августа II в 1733 году российские войска начали свои походы на Польшу, чтобы на польский трон посадить сына короля Августа III и, преследуя, изгнать из Польши творение шведского короля Станислава Лещинского, который снова вернулся в Польшу по приглашению поляков, своих сторонников, и установил с ними конфедерацию. Главнокомандующим великороссийскими войсками был граф Лассий, а малороссийскими командовал Генеральный обозный Яков Лизогуб. Когда на просьбу императора немецкого Карла VI в том же году был отправлен к нему со своими шестнадцатью полками граф Лассий в помощь против французов, которые воевали с Цесарем, то вместо него был назначен командующим великороссийскими войсками князь Алексей Шаховской, вспомогательными корпусами командовал генерал-фельдмаршал граф Миних и прилуцкий полковник Галаган. В походе принимали участие 20 тысяч малороссийских казаков. Те войска, преследуя по всей Польше отряды Лещинского, вступали с ними в бой и каждый раз их разбивали и разгоняли. Наконец, 30 июля, овладев приступом большим городом Гданьском, выгнали из него самого Лещинского, который там прятался. Сбежал он из города в рыбацкой лодке, и таким образом был положен конец польским волнениям.
Поражение поляков в многочисленных стычках, захват их укреплений и запасов принесли много чести и славу малороссийскому командующему Лизогубу и его войскам, которые проявили чрезвычайное мужество. А полковник Галаган удивлял всех отвагой своей и сметливостью. Между свойствами его характера, относящихся к военному искусству, он проявил одно из них в границах Слуцка, где сильный корпус польской конницы, выступив против его войск, рассыпал перед фронтом на большом расстоянии миллионы железных гвоздей, сделанных специально с тяжелыми головками, так что, падая на землю, они острием поворачивались вверх. Галаган, заметив это, велел небольшой части своих войск делать атаки для вида перед фронтом вражеской конницы, а сам со всем своим войском, обойдя неприятеля потайными тропами, ударил на него с тыла, заставив его, отступая назад, ранить лошадей его же гвоздями. Раненые лошади не могли быстро бежать, и поэтому поляки потерпели сокрушительное поражение.
17 января 1734 года умер гетман Апостол. Похоронили его в городе Сорочинцы в церкви, которую он построил. Жене гетмана императрица назначила из казны малороссийской ежегодную пенсию в 3000 руб. Для управления Малороссией снова была учреждена Коллегия в составе трех урядников великороссийских и трех малороссийских, которым указом повелевалось заседать наравне во главе с генерал-поручиком, сенатором и кавалером князем Алексеем Шаховским. После смерти Шаховского управлял Малороссией и Коллегией генерал-поручик и кавалер Иван Баратынский, а после его смерти место занял генерал-поручик и кавалер Александр Румянцев. Руководство тех генералов из-за их личной доброты и доброго характера хотя и было коротким, но справедливым для малороссиян. Однако созданная из урядников так называемая Тайная Экспедиция заставляла дрожать малороссиян в самых отдаленных уголках и в собственных домах. Она была настоящим выродком той Санкт-Петербургской Тайной Канцелярии, где не переставали допрашивать, пытать несчастных людей, которые туда попадали. Дела ее и подвиги, если можно так сказать, в другое время выглядели бы бредом в горячке или сошедшего с ума, но для палачей тогда они были наиболее важными, тайными и востребованными. Доносы, которые туда попадали, были о так называемом «слове и деле» государевом, и то слово и дело было для преступников и всяких проходимцев как будто сигналом, лозунгом или талисманом их злобы и мщения, и складывались они из трех пунктов относительно жизни, чести и добра государя и его семьи. Каждого обывателя, который попадал в руки Коллеги, даже если он был самым честным человеком и примерного поведения, пытали как какого-нибудь преступника и проходимца. Никто там не разбирался, виновен человек или невиновен и что на таком расстоянии он мог сделать плохого для государя и его семьи, которых он никогда не видел и видеть не мог, но, выполняя слепо свою инструкцию, назначали пытки и, когда доносчик не выдерживал их, тогда подозреваемого безжалостно пытали и мордовали. Народная молва говорит о том месте, где была Канцелярия, что если бы перстом руки божьей вскопать кусочек земли на том месте, то из-под земли ударит фонтан крови человеческой, пролитой палачами.
После завершения польских походов в 1735 году начались походы на Крым и Турцию. Крымские татары, замыслив получить хорошую добычу из-за отсутствия российских войск, которые были в походах на Польшу и Рейн, начали совершать нападения и грабежи в границах Малороссии. Их нападения успешно отбивал генерал Леонтьев с малороссийскими полками, которые прикрывали новую линию. Это были полки полтавский, миргородский, лубенский и гадяцкий. Они гнали татар аж до Перекопа, отобрав у них все их тюки с запасами, и многих убили. В это время из польского похода вернулся фельдмаршал граф фон Миних и взял на себя командование армией, которая собралась против Крыма возле пустого городища под названием Каменный затон, куда прибыли и все другие малороссийские полки. Эти полки подчинили по приказу фельдмаршала полковнику гадяцкому Галецкому. Полковник этот, имея много заслуг, был особенно почитаемым среди казаков, как человек отважный и сметливый. Фельдмаршал тоже очень его уважал и почитал. Но чрезмерное честолюбие, которое сопровождает обычно людей хитромудрых, завело этого полковника в губительную пропасть с нанесением вреда его доброй славе и всего его войска. Он прокладывал себе путь в малороссийские гетманы на место умершего Апостола, замыслив прославиться великими военными подвигами и получить, таким образом, сильную поддержку фельдмаршала.
Когда передовые разъезды оповестили фельдмаршала, что войска татарские большими силами выступили из Крыма и заняли так называемую Черную долину, или Черкес-Долину, фельдмаршал принял решение направить против них мощный корпус войск с пехотой и артиллерией. Но Галецкий переубедил фельдмаршала, что наступление татар незначительное, не представляет опасности и обозначает лишь разъезжие команды, которые могут только испортить колодцы в степи, по которой должна идти российская армия. Он уверял, что их можно разогнать легкими отрядами, предложив взять на себя уничтожение замыслов татарских и разогнать их частью своих легких войск, которые доверены в его командование. Фельдмаршал на такие доводы Галецкого поручил ему эту экспедицию, добавив в помощь два драгунских полка. Полковник Галецкий, взяв с собой четыре малороссийских полка (гадяцкий, нежинский, стародубский и черниговский) и забрав легкую артиллерию тех полков и выделенные ему драгунские полки, отправился с ними на татар. Поход татар проходил как обычно в соответствии с их правилами и обычаями хищников, то есть днем войска отдыхали и кормили лошадей, а все другое время и целую ночь маршировали.
На рассвете малороссийские войска достигли Черкес-Долины. Как же был удивлен Галецкий, когда увидел на той долине необозримую степь, покрытую татарским табором. Его отвага не давала ему упасть духом, а решимость заставляла торопиться, чтобы войску не увидеть ужас своего положения. Поэтому он дал команду атаковать татар, которые только проснулись. Со всей неосторожностью он прошел их табор и уничтожил тысячи татар, а остальных рассеял. Но когда он вернулся в долину, как единственное пристанище, где можно было отдохнуть и напоить коней, то оказался окруженным татарами со всех сторон и вынужден был драться и устроить батаву, прикрытую легкой артиллерией. Нападение татар и отражение его казаками продолжалось целый день с равной отвагой и бесстрашием. Из многочисленных трупов погибших с обеих сторон людей и лошадей были сооружен вал вокруг места битвы достаточно высокий, наподобие ретраншемента, и с него казаки удачно оборонялись. Но к вечеру хан татарский приказал татарам спешиться и броситься всеми силами на казаков. Выполняя приказ, татары полезли на казацкий табор со всех сторон, не обращая внимания на гибель многих.
Галецкий призвал своего сына Петра, который был в стародубском полку сотником, разрешив ему спасаться как молодому человеку всевозможными способами. О себе сказал, что он того делать не будет по обязательствам присяги и своему начальству. Войско Галецкого навалом татарским было уничтожено полностью, а сам Галецкий был порублен на куски. Сын его с несколькими сотнями казаков и драгунов спаслись в ночной темноте между трупами. Погибло в этой битве 3270 человек. Весть о поражении войска малороссийского разнеслась повсеместно и даже докатилась до столицы, Москвы, конечно, с обычным преувеличением, несмотря на успокаивающие сообщения фельдмаршала Миниха. От Двора он получил грозный выговор, наказаны и другие урядники.
С того времени возненавидел фельдмаршал всех малороссиян до крайности и, хотя сам был причиной, послушав советов зазнавшегося человека, гнал их при всякой возможности без милосердия и чернил, как своевольных, упертых и для России не заботливых людей. А когда армия дошла до Перекопской линии и решено было взять ее штурмом, то для войск малороссийских назначили позицию наиболее опасную. Им было велено перейти в конце Линии затоку Гнилого моря, называемого Сивашем, и атаковать с тыла охрану Линии. Войска малороссийские с помощью своих проводников, что часто бывали в Крыму по торговым делам и знали на Сиваше все мели и броды, очень удачно перешли ночью Сиваш. Там, выйдя на берег, ударили по татарам с полной злобой и местью за своих убитых, загнали их в тупик между крепостью и Сивашем и выбили всех татар, а на батареях турок, без всякой пощады. После этого собрали их трупы и забросали ими линейные рвы на достаточно большом пространстве, и по тем трупам вся пехота, не располагая в голой степи для штурма лестницами, перешла Линию, как по дамбе. За эту чрезвычайно важную услугу малороссийские войска были достойны благодарности, но сказали ее сквозь зубы, додав при этом, что они подобны упертой лошади, которая, когда хочет, и в гору везет, а когда не хочет – и с горы не идет. Результатом взятия Перекопской линии было то, что все укрепления и средний замок с базаром были захвачены, а батареи и башни взорваны, и все здесь было уничтожено и разрушено. После этого армия прошла через весь Крым, загнав татар в Кафские горы. Их столицу Бахчисарай разграбили, опустошили, и с богатой добычей и пленными войска вернулись на зимовку в Малороссию.
Тогда считалось за грех зимовать в чужой стороне, несмотря на все в ней завоевания и успехи, а возвращались всегда в Малороссию поздней осенью, теряя при этом много людей и скота, которых снова набирали в Малороссии. После возвращения армии, как обычно, делались проруби на реках Днепр и Самара, чтобы татарин зимой по льду не переходили, и для этого из Малороссии направляли другую армию рабочих людей, которая после морозов рубила и очищала лед, погибая от морозов, не имея в голых степях чем согреться. Вот так тогда воевали по своим собственным военным правилам и политическому уму. Но как бы ни было тяжело, в следующую кампанию приступом взяли турецкие города Очаков и Азов, подорвав их порохом и полностью уничтожив, заставили тем самым турок заключить вечный мир с Россией.
Чтобы закрепить мир с турками, в 1740 году послом в Царьград был отправлен правитель Малороссии генерал Румянцев. На время его отсутствия назначен был на это место генерал и кавалер Михаил Леонтьев. С его приходом управление в Малороссии все изменилось. Леонтьев начал свое правление выявлением первенства между членами Коллегии, кто из них старший, кто из них главный. А пока дело решал Сенат, считал он Генерального писаря за Губернского секретаря, из других генеральных старший только в ранге капитанском, и сержант гвардии всегда занимал их места. Малороссийских урядников воспринимал он едва за создания божьи, и, конечно же, подчинялись они коллежским регистраторам и им подобным. Эти привилегии он выводил из того, что российские урядники являются имперскими, а другие, хотя тоже служат империи и является коренными русскими гражданами, но все же что-то другое, не имперское, лишь потому, что название чинов остались здесь давние русские, а не иностранные, недавно принятые в России. Замешательство и разлад из-за этого были всеобщими, и некоторые из малороссийских урядников даже стали думать, что они Российской империи больше не принадлежат, и надо бы отдаться под власть турок. На жалобы, которые поступили в Сенат, вышел указ, который повелел всем урядникам иметь равные права, как было раньше, и порядок заседания должен быть таким, как это установлено указом 1734 года. На место Леонтьева назначили правителем Малороссии тайного советника и кавалера Ивана Неплюева, рассудительность которого все утихомирила и привела к порядку.
Императрица Анна Иоанновна в том же году умерла, и линия царя Ивана Алексеевича вскоре после нее прервалась. Государыня по своему характеру была особой милостивой, но ее правление – часто жестоким. Причиной того был ее фаворит Бирон, которого она возвысила до графского достоинства, а потом и в Курляндские герцоги. Известная Тайная канцелярия, это страшилище для дворян и всех знатных людей, будучи в полном его распоряжении, служила ему как орудие для исполнения всех его желаний. Всякий, кто верил в Бирона и исполнял его волю, – спасен и прославлен, а кто не верил в него и противился – тот осужден и погиб. Не говоря уже о многих страшных пытках, часто по его приказу и его хромого брата хватали женщин, особенно тех, которые имели грудных детей, отбирали их, и вместо детей заставляли кормить грудью щенят для охотничьей своры. Все их мерзости превышают всякое человеческое представление.
Великая княгиня Елизавета Петровна, родная дочь Петра, которая в 1741 году взошла на Всероссийский императорский престол, уничтожила до корней систему бироновского правления. Царствование Императрицы Елизаветы с первых же дней озарило Россию великими надеждами на ее счастье. Несколько погодя эти надежды исполнились беспримерной добротой государыни. Она была ласкова, набожна и человечна. Одним словом, имела все качества Верховной матери и царицы своих народов. Она за все дни своего царствования не пролила ни одной капли крови своих подданных и смертную казнь навсегда отменила и запретила, а вместо этого преступников ссылала на пожизненное заключение для искупления и исправления. Тайная канцелярия, эта римская инквизиция, осталась без дела, не имея поживы от людской крови, нищала, приближаясь к своему концу и полному уничтожению.
Елизавета Петровна в 1744 году изволила посетить со своим двором Малороссию: путешествуя в город Киев по набожественностям, которые она здесь отправляла несколько недель с большим благочестием, посещала пешком храмы и все уважаемые народом места с особыми приготовлениями и набожностью. При этом было роздано много денег старцам, убогим и всем церковным служителям и монахам, а храмам подарено много дорогих вещей. Во время путешествия Государыня веселилась и удивлялась встрече и конвою войск малороссийских, которые были под командованием Генерального обозного Якова Лизогуба и всех старшин и полковников. Десять реестровых полков и два охочекомонных, несколько команд Надворной хоругви гетмана из запорожских казаков были выставлены на границе Малороссии возле Толстодубова в одну линию, две шеренги. Первый полк, отсалютовав Государыне знаменами и саблями и пропустив ее, возвращался с правого фланга в конец строя и там снова вставал в строй для встречи императрицы. И так делал каждый полк непрерывно, сопровождая Государыню аж до места ее резиденции. Войска были в своих униформах, на вид в одинаковых черкесках из сукна, оружие и амуниция были тоже одинаковыми. Студенты Киевской академии показывали государыне всякие чудные вещи и фокусы. Например, очень важно ехал на колеснице дед старенький, пышно одетый и украшенный короной и жезлом, который на самом деле был переодетым студентом, а за колесницей следовал божественный фаэтон, запряженный двумя пиитическими крылатыми Пегасами, в которых переодели крепких студентов. Дед играл роль древнего основателя Киева князя Кия. Он встретил Государыню на берегу Днепра возле моста, поприветствовал ее уважительной речью и, называя своей наследницей, пригласил в город, как в свое владение, и поручил его и весь русский народ милостиво в ее опеку. На одном из приемов, устроенных урядниками и от народа малороссийского, с чувством искреннего уважения и полной радости сказала государыня, окруженная многочисленный толпой: «Возлюби мя, боже, так в царстве небесном, как я люблю сей необычайной и незлобивый народ!»
Во время пребывания Императрицы в Киеве ей было подано прошение от урядников и российского войска о разрешении на избрание гетмана согласно их правам и договоров. Государыня приняла прошение благожелательно и велела прислать делегацию казаков в Петербург на день торжеств по случаю женитьбы ее племянника и наследника герцога Голштинского Петра Федоровича с принцессой Ангальт-Цербской Екатериной Алексеевной. Депутатами избрали Генерального обозного Якова Лизогуба, Генерального хорунжего Николая Ханенка, бунчукового товарища, тайного советника и кавалера Василия Гудовича. На их содержание из казны было выделено по 10 руб. каждому в месяц. Узнав об этом, Государыня велела выделить им, как важным персонам, прибывшим по государственному делу, по 100 руб. в месяц каждому. И еще выделить пристойные квартиры, утвердив свое решение и на будущее. Депутатам во время торжественного венчания наследника в 1745 году назначены и очень почетные места, но на банкете зависть или ненависть не упустили возможность, чтобы проявиться в злопыхательстве. Некоторые московские вельможи спрашивали депутатов, насмехаясь: «Что это за причины, что ваши гетманы, если не все, то многие, были лукавыми и неискренними к России и пытались ей вредить?» – «Что касается искренности, – отвечал депутат Гудович, – то никто из свободных народов не был таким к ней искренним и преданным, как малороссияне. Это доказывается именно тем, что, будучи свободными, отбившись от Польши, предпочли Россию перед всеми другими народами, которые приглашали их под свою протекцию, и избрали ее единственную из-за единородства и единоверия, в чем они навеки остались верными и никогда не колебались, отбросив и презрев искушения и угрозы соседних сильных держав и даже недавние шведские. Что касается некоторых гетманов, то о них очень хорошо говорит известная народная пословица: „Каких создали, таких и имеете“, ибо трудно отрицать, что только те гетманы были неискренними к власти российской, которых она избирала на свою потребу. И для этого есть три причины. Первая заключается в том, что власть московская знала этих людей гораздо хуже, чем местные урядники, и поэтому избирали людей почти случайных. Вторая отражает то, что власть российская тех, кто был избран не по ее воле, угнетала и одобряла их ошибки. И третья заключается в том, что с российской стороны им, как своим твореньям, оказывалось доверия больше, чем было необходимо, надеясь таким образом реализовать свои интересы. Я, кроме всего прочего, судя по-христиански, могу еще сказать, что все то прочно и долговечно, что делается по справедливости, ибо в этом сам бог является поручителем и сторонником».
Депутатов отпустили в Малороссию с грамотой, в которой разрешалось избрание нового гетмана, а на проезд каждому вручили по тысяче рублей, по соболиной шубе и по перстню с бриллиантами.
Для участия в выборах нового гетмана в январе 1750 года прибыл в Глухов из Санкт-Петербурга генерал-аншеф и кавалер, князь Иван Гендриков. После традиционных торжеств и церемоний, которые продолжались в течение трех дней с чрезвычайной пышностью, умноженной щедротами и милостями императрицы, 17 февраля все чины духовного и светского звания, а также реестровые казаки, служившие в полках, собрались на городской площади в Соборной церкви и, выслушав прочитанные на амфитеатре к выборам относящиеся грамоты и другие акты, торжественно избрали гетманом натурального малороссиянина графа Кирилла Разумовского, который на то время был действительным камергером, Президентом Российской Академии наук, полковником лейб-гвардии Измайловского полка и кавалером.
Ознакомить с тем избранием и просить его утвердить отправили в столицу делегатов от народа Генерального бунчужного Демьяна Оболонского, нежинского полковника Семена Кочубея и бунчужного товарища Илью Журмана с многочисленным почетом. По приезде, 24 апреля, им была дана публичная аудиенция, во время которой в ответ через Канцлера графа Алексея Бестужева-Рюмина было сказано об утверждении народного выбора. Вскоре появились и указы Правительственному Сенату и Государственной иностранной коллегии, что в вечное ведение ей передается Малороссия, и чтобы на будущее гетман должен иметь место среди генерал-фельдмаршалов и считаться между ними согласно со старшинством от присвоения этого ранга. Великороссийские чиновники Коллегии, которые должны заниматься делами Малороссии, были немедленно отправлены по месту службы.
Гетман граф Разумовский в 1851 году на свое управление Малороссией получил высочайшую грамоту того же содержания, что было и в грамоте гетмана Скоропадского, и 29 июня того же года он торжественно въехал в город Глухов, где встречен был с надлежащими почестями собравшимися чинами духовными и светскими, всеми малороссийскими полками, которым в первый день июля была прочитана императорская грамота с последующей иллюминацией и троекратным салютом войск, которые были на параде, и от главной артиллерии из пушек. Гетману поднесли и вручили военные и национальные клейноды с соответствующими обрядами и церемониями. А закончились торжества парадным походом к Соборной церкви, пением в ней литургии и благодарственным богу молебном. После этого начались банкеты, приготовленные для урядников во дворце гетмана, а для войска – в их таборах. И все это было устроено частично за счет гетмана, а частично за счет казны малороссийской.
Отпуская по домам урядников и войска, гетман им огласил благодарность за его избрание и почести, которые ему оказаны, и что он посетит их вскоре в полковых селеньях и будет с ними советоваться о том, как удовлетворить общие потребности и внедрить полезное. Генеральной же старшине приказал, чтобы она готовилась перенести резиденцию и весь малороссийский трибунал в Батурин, где митрополиту киевскому со всем малороссийским духовным собором по велению Двора велено освятить древнее место города Батурина, опустошенное и разрушенное Меншиковым во время шведской войны. На этом месте со временем и было построено несколько домов и большой дворец гетмана за большие национальные деньги. А строили его казаки. Гетман действительно в 1852 году объехал все малороссийские полки и важные города казацких сотен и имел везде встречи и приемы от собранных в них урядников войск и народа. Кажется, тогда была вся Малороссия в движении и все в ней триумфовало, отмечая приемы и проводы, которые заканчивались веселыми банкетами. Один только случай омрачил эти народные празднования, случай обычный, но народной молвой объяснен по-своему. Когда гетман, будучи в Чернигове, объезжал верхом с многочисленным окружением все городские укрепления, то возле главного бастиона крепости, возле церкви Святой Екатерины, ветер сорвал с него голубую ленту ордена «Святого апостола Андрея», но подхватил ее, не дав коснуться земли, советник гетмана и любимец его Григорий Теплов, который принялся было устроить ленту на надлежащие место. Но гетман взял у него эту ленту и положил в свой карман. Смущенный народ делал из этого приключения свои выводы и допущения и всякие нелепицы то о гетмане, то о его советнике. И все то даже дошло до матери гетмана, которая, будучи уже в старческом возрасте, уговаривала несколько раз сына своего убрать от себя Теплова или вообще не принимать его советов, предсказывая неминуемые несчастья от такого советника и его советов.
Императрица Елизавета, постоянно проявляя свою доброту к народу Малороссии, в 1755 году более всего осчастливила его, отменив очень тяжелые внутренние поборы, которые были установлены прежним руководством. Издавна народ Малороссии, благодаря своим привилегиям и правам, был свободным от подобных налогов, но некоторые из вельмож великороссийских, имевших отношение к управлению Малороссией, как, например, Леонтьев и ему подобные, под предлогом потребностей для военных походов и завели такие поборы, от которых народ стонал. Императрица потешила народ при отмене указанных поборов, разрешив притом свободный торг между Малороссией и Великороссией, расширив полезные постановления на внешнюю торговлю, с прибыли которой удовлетворялись потребности гетмана и малороссийской казны.