Парализовавший всё тело ужас резко схватил всего меня и начал медленно, будто бы демонстративно, сжимать. Ни вдоха, ни выдоха – полное оцепенение.

– … – кажется, кто-то со мной говорит.

Словно пробиваясь сквозь плотную пелену, заставил себя повернуть голову к источнику звука и увидел пятящегося Пешкова, тычущего указательным пальцем куда-то вперёд.

Зрение будто работало как камера с низкой частотой кадров, то есть часть картинки я просто терял, будто просматривая очень чёткий диафильм.

Оцепенение никак не отпускало… А у меня ведь был веский повод взять себя в руки и сбежать, но это, сейчас, было сильнее меня.

«Веский повод» врезался ногами в край подмостков и рухнул на лакированный дощатый настил. Изо рта ненормального зрителя плеснуло кровью и ошмётками плоти. Человеческой.

И это послужило последней каплей. Тут уже омерзение преодолело лёд оцепенения и я был вынужден бороться с рвотным позывом. Комок чего-то кислого и неприятного поехал вверх по пищеводу, но я удержал завтрак при себе и понял, что теперь могу думать – страх никуда не делся, но чуть отпустил.

– Димон! – крикнул из-за моей спины Стас. – Ты чего стоишь?! Беги! А-а-а, сука!

Короткий взгляд через плечо позволил увидеть, что на коллегу напал другой нездоровый зритель. М-м-матерь божья! Да что тут происходит?!

Ненормальный зритель медленно поднялся на ноги, а я, ни на секунду не уверенный, что совершаю правильный поступок, завозился с извлечением сабли из ножен.

Когда сабля оказалась у меня в руке, бежать уже было поздно. Ненормальный пошёл на меня.

Лицо его было окровавлено, но кровь была точно не его. Изо рта его осыпаются лоскуты кожи, которые этот ублюдок продолжал жевать. Сейчас блевану, точно…

Удержался. Во рту появился неприятный привкус. Очень неприятный. Но я так и не решил, что делать – бить человека мечом по голове, прямо на сцене, но взаправду или бежать.

Отступать некуда, кажется, Стас зовёт меня жалобным голосом. Проклятье, да что это за безумие?!

Решаю, что надо брать себя в руки и действовать.

Мысли мелькают словно молнии, заставляя чуть не окочурившийся от былого оцепенения организм действовать.

Замахиваюсь на психически долбанутого зрителя мечом, но тому хоть бы хны – даже не отшатнулся. Зато он вновь пошёл на меня, а я отступил. Вообще ничего не боится, будто откуда-то знает, что я не ударю. Надо бить, иначе тут не выжить.

Вырубить его ударом плашмя? Вариант. Потому что не хочу потом сидеть за превышение чего-то там, или за что сажают в тюрьму.

«Нельзя обосраться». – посетила голову мысль.

Железяка у меня в руках – это красивая бутафория, кусок стального прута, художественно превращённый во внешне похожее на оружие нечто. Надеюсь, не проломлю зрителю череп, а также не сломаю свою единственную защиту.