Эта церемония была назначена на 14 декабря. Для начала присягать новому императору должны были в Сенате, и поэтому основное выступление «Союза спасения» состоялось на Сенатской площади. Заговорщики хотели силой добиться низложения царя, учредив Временное революционное правительство, и, конечно, в планах было издать манифест с воззванием к народу.
До того мятежниками активно распускались слухи среди простых людей, что Николай собирается свергнуть законного правителя, Константина, и нужно всем встать на его защиту. Когда же агитаторы принимались выкрикивать «За Константина и конституцию!», солдаты и простые люди вторили лозунгам, но говорят, что некоторые понимали их по-своему: они думали, что Конституция – это жена императора Константина.
Генерал Милорадович, герой 1812 года, пытался рассказать войскам правду об отречении Константина – и в этот момент раздался выстрел. Отставной поручик Каховский убил Милорадовича. Понятно, почему этот выстрел раздался сейчас: мятежники очень боялись, что генерал откроет правду и сорвет их план. Так, в 11 утра пролилась первая кровь на Сенатской площади.
Николай I отдал приказ подавить мятеж – по бунтовщикам стреляли картечью, их преследовали. Видимо, конспираторы не ожидали жесткого отпора. Погиб 1271 человек, а тех, кого арестовали, ждало следствие.
Конечно же, развернулась информационная кампания (в доступных тогда масштабах) против «кровавого диктатора», но быстро сошла на нет, а революционное крушение страны было отложено еще почти на век.
По решению нового государя началось следствие, в результате которого к ответственности были привлечены 579 офицеров и 2500 солдат. Специально созданному Верховному уголовному суду был предан 121 человек. Пятерых заговорщиков, которых теперь стали именовать «декабристами», приговорили к смертной казни и казнили 13 июля 1826 года в Петропавловской крепости.
Грибоедов как-то высказался о декабристах:
Тем не менее почти два столетия – и особенно в советскую пору – их было принято изображать людьми, опередившими свое время, первыми ласточками, возвестившими будущие перемены. Это, конечно, миф о декабристах, во многом рожденный Лениным, который искренне считал себя их последователем:
На самом деле декабристы были людьми вчерашнего дня, прожектерами, отставшими от реалий, с сектантским мировоззрением масонов и подражателей Западу – у них все свое, кажется, было выветрено и заменено идеями секты. Они, видимо, полагали, что все еще живут в эпоху «дворцовых переворотов», когда можно взять и запросто скинуть императора с трона. Не заметили, как «сфинкс, не разгаданный до гроба», потрясенный зверским убийством своего отца и затаившийся после этого ото всех, незаметно, но накрепко построил другую страну: превратил ее из вотчины дворянской верхушки в легитимное государство, где господствует не воля отдельных лиц, а право. Госсовет, реформы административного управления, народное просвещение, университеты, сеть церковно-приходских школ…
Кто-то сказал, что именно с Александра I наши правители, продолжая официально именоваться императорами, снова стали по существу русскими царями – не холодными отстраненными от народа функциями, а отцами нации.
И хоть молодой Пушкин пел декабристам оду о том, что
Только сила человеконенавистнического духа могла заставить ничтожного Каховского подъехать на плацу к Милорадовичу, воспетому в «Медном всаднике» за спасение тонущего в бурных водах поднявшейся Невы народа, и хладнокровно застрелить его.
Вполне объяснимо, почему советская пропаганда романтизировала этих жалких людей, но лишь в том, что ей было выгодно, – о «неудобных» фактах в биографии некоторых декабристов она молчала.
Покаяние Рылеева
Имение Батово под Петербургом принадлежало матери Кондратия Рылеева. Он сам здесь рос, про это место он написал свои строки
С точки зрения судьбы Рылеева интересно изучить воспоминания его матери, Анастасии Матвеевны, – по уверениям историков, она сама написала рассказ, который впоследствии даже был напечатан под названием «Сон матери Рылеева».
Ко́ня – так называли ласково Рылеева дома – был третьим ребенком Анастасии Матвеевны, но предыдущие дети не выжили. И вот, когда трехлетний Кондратий сильно заболел и метался в горячке, мать молилась о его здоровье день и ночь. Пребывая то ли во сне, то ли в полуобмороке, она услышала голос:
И тогда говорящий провел Анастасию по нескольким комнатам, в каждой из которых была словно сцена из будущей жизни ее сына: вот он учится, вот – уже взрослый – на службе. В предпоследней комнате Кондратий что-то говорил множеству людей, они шумели… и снова прозвучал голос:
Очнувшись, она первым делом побежала к сыну – малыш спокойно спал, жар ушел, и видно было, что он выздоравливает.
В этом сне матери Рылеева каждый сможет увидеть ответы на мучающие его вопросы: почему невинные дети так часто умирают, не пожив, почему дети вовсе не рождаются у тех, кто их очень хочет? Промысл всегда благ и знает, когда ребенок может стать не счастьем, а невыносимым горем и ужасом для родителей и для себя самого.