– Значит, ― задумчиво пробормотал я, вспомнив вчерашний рассказ Полуянова, ― таинственный Флором – это тоже демон. Получается, что он и есть тот самый Морольф-Асмодей.
– Возможно, это так, ― промолвил Полуянов. ― А может, кто-то прикрывается этим именем. Так или иначе, этот некто ясно даёт понять, что хочет ассоциировать себя с этим демоном.
– А вездесущий барон П.?.. Это тоже бессмертный дух некоего демона, который, меняя смертную оболочку, скачет из одной эпохи в другую?
– Вполне вероятно, ― сухо прокомментировал моё предположение Полуянов.
– Почему вы об этом не рассказали вчера?.. Мало того, вы всячески отметали любую мистическую версию происходившего! ― удивлённо воскликнул я. ― Всё дело в Сарычеве?
– И в нём тоже, ― ответил Полуянов. ― Если бы я рассказал вам всё сразу, вы не поверили бы мне и решили, что я сумасшедший. Человеческая психика очень чувствительна и восприимчива. Годами отработанные жизненные стереотипы выталкивают из сознания всё, что не укладывается в рамки культурного опыта. Обрушь я вчера на вас водопад этой информации, я погубил бы все ростки доверия, появившиеся между нами. Всему своё время. Для вас время откровений уже наступило, Сарычев же всё узнает попозже, когда для этого появятся условия, и он будет готов к этому.
Я приложил свои ладони к вискам и потёр их. Верю я Полуянову, не верю… Скорее всё-таки нет… Но что это меняет? Странная социальная теория Полуянова завораживала своей простотой и фантастичностью. Наверное, действительно, в каждом человеке сидит древнее мучительное желание простоты и структурированности мира. Душа требует чёткого разделения на плохое и хорошее, на чёрное и белое, на добро и зло. Вот и ещё один вариант объяснения того, почему мир несовершенен, – он захвачен в плен слугами дьявола. Скажите на милость, чем это объяснение хуже и неправдоподобнее многих других социальных идей? А верю ли я в эту идею или не верю, торжество ли это восприимчивой фантазии Полуянова, или имеется скрытый разумный смысл в его повествовании, – какое это теперь имело значение! Любопытство и страсть к потаённому – вот то, что заставило меня слушать Полуянова. И теперь я хотел узнать всё.
– И если подытожить всё сказанное вами применительно к нашей ситуации, ― произнёс задумчиво я, ― получается, что все демоны вдруг страстно возжелали получить в свою собственность реликвию тамплиеров, легендарный перстень Соломона? Но что же он тогда представляет собой?
– Это оружие.
– Плохое или хорошее?
– А разве оружие может быть плохим или хорошим? ― возразил Полуянов. ― Оружие есть бездушный инструмент борьбы, и всё зависит от того, в чьих руках оно находится… Перстень в силу своего происхождения и имени Бога, которое выбито на его камне, располагает магической способностью подчинения духов зла и наделяет его обладателя даром предвидения. Владелец сего перстня может подчинить себе любого демона, кроме самого дьявола. Правда, есть одно условие – обладатель перстня, чтобы получить необычную силу, должен принадлежать к группе Повелителей, которые имеют особую сверхъестественную природу и передают её, сами теряя такую способность, по родству своему первенцу. Ни простой человек, ни демон не могут получить особой способности использовать перстень в качестве оружия подчинения зла или инструмента предвидения. Единственно, что может перстень в их руках, – это восстанавливать в сновидениях реальные картины прошлого, прослеживая судьбы тех людей, которые были рождены избранными для владения силой перстня. Истинный же Повелитель реликвии может не только подчинять своей воле демонов, но и предсказывать будущее.
Наступила пауза. Полуянов курил, отрешённо разглядывая подставку с салфетками, которая стояла на соседнем столе. Я потупил глаза и машинально, не замечая этого, теребил кончик скатерти, завёртывая его в трубочку. Не будь я сейчас разыскиваемым всеми беглецом и услышь я этот странный рассказ в другой обстановке, я абсолютно точно решил бы, что Полуянов если и не сошёл с ума, то очень близок к этому. Но сейчас я хотел отвлечься от всей фантастичности и неправдоподобности услышанного. Мне хотелось найти внутреннюю логику повествования, хоть немного прояснить для себя ту путаницу образов, которая овладела моим сознанием.
– Мне необходимо привести в порядок свои мысли. Я хочу пересказать вам то, что почерпнул из нашей беседы. А вы поправьте меня, если я что-то неправильно понял, или, наоборот, подтвердите мои догадки. ― Я посмотрел на Полуянова, тот молча кивнул, выпустив изо рта струйку сигаретного дыма; я начал говорить: ― Итак, миром тайно управляют демоны, которые наделены своими полномочиями управленцев лично князем мира сего – дьяволом. Они есть источники существующей в мире вражды. Именно они, с целью достижения ещё большей власти, борясь друг с другом, провоцируют людей на социальные, политические, национальные, религиозные столкновения. Более того, как я понимаю, они, перенося на людской мир свой образ отношений, созидают для человечества особую идеологию выживания, основой которой является борьба всех против всех. Эти демонические сущности были на Земле всегда, они бессмертны и могут переходить из одного человека в другого, накапливая таким образом свою тайную власть, опыт борьбы и материальное могущество… Так? ― Я вопросительно поглядел на Полуянова, тот опять молча кивнул, и я продолжил: ― Несмотря на всесилие демонов их тем не менее можно заставить работать на себя. Это может сделать особый человек, Повелитель бесов, способности которого передаются из поколения в поколение с первенцем семьи. И произойти это может только при условии, если этот человек будет владеть магическим перстнем с камнем из короны поверженного Люцифера, на котором написано истинное имя Бога. Повелитель бесов, по моему соображению, представляет собой нечто вроде шестёрки, которая бьёт туза. Одним из таких Повелителей и был легендарный иудейский царь Соломон, с именем которого и связали перстень подчинения зла. У Соломона был сводный брат Адонирам, имя которого, по вашему предположению, закодировано в Библии. Он был одержим демоном Асмодеем, одарившим его своими способностями. Соломон, вероятно, знал это и решил использовать для подчинения демона-брата свою силу. Возможно, на этот шаг его толкнула безответная любовь к некой прекрасной женщине, которая сердце своё отдала Адонираму. Как бы то ни было, первый мистический акт подчинения демона состоялся. Легенда оставила нам драматическое продолжение этой истории. Соломон, уверовав в своё могущество и передав одержимому демоном перстень, был наказан за свою гордыню, но смог вернуться на трон и отомстить брату. ― Я вздохнул, пытаясь перевести дух; факт того, что я с азартом пересказываю удивительную сказку, и забавлял, и тревожил меня одновременно. ― После гибели Адонирама след бессмертного демона Асмодея теряется. Со смертью Соломона могущественный перстень тоже исчезает в толще веков. Проходит две тысячи лет неизвестности, и Бернар Клервоский, получив из неведомых источников информацию о существовании реликвии, снаряжает небольшую экспедицию в недавно завоёванный крестоносцами Иерусалим. Девять лет девять рыцарей, сохраняя полную тайну своей миссии, пытаются отыскать перстень. Их упорство вознаграждено. Они находят то, что искали. Перстень Соломона становится тайной реликвией вновь образованного военно-монашеского братства тамплиеров, нового воинства, целью которого и было malicidia, убиение зла. Тайные манихеи, разделявшие мир на добро и зло, чёрное и белое, они поставили себе задачу борьбы против духов зла, но, будучи обыкновенными людьми, сами часто подпадали под чары демонов. Почти двести лет они владеют перстнем, охраняя его от любых посягательств, но наступает день, когда неизвестные силы в лице таинственного барона П. провоцируют разгром ордена Храма. Перстень опять исчезает. Кто такой этот барон П. – демон или человек – неизвестно… Неизвестно также, попадает ли в его руки перстень Соломона. Скорее всего, нет, потому что спустя столетия вновь появляется информация о местонахождении реликвии. Обладателем этой информации становится один из ваших предков. Письмо Ногаре вместе с рассказом об истории перстня Соломона, как доказательство серьёзности этой информации, переходит в вашем роду из поколения в поколение. ― Я на мгновение замолчал, обдумывая свои слова. ― Вероятно, ваш прадед Святослав Ракицкий не просто стал обладателем сведений, переданных из поколения в поколения. Он также узнал, кто такой барон П… А как же иначе объяснить появление странного письма, адресованного барону П.? Должно быть, планировалась некая сделка, но она, видимо, не состоялась. Письмо Святослава Ракицкого, написанное барону П., не было отправлено адресату. ― Полуянов поднял на меня глаза, улыбнулся и одобрительно покачал головой, будто подтверждая моё предположение; я продолжил: ― Сын Святослава, Пётр, получил по наследству тайну своего отца, но под давлением неких, неизвестных нам обстоятельств, ему пришлось доверить её Леониду Барташевичу, сотруднику ОГПУ, который организовал его возвращение на родину из эмиграции. Ну а дальше произошло то, о чём вы рассказывали ранее. Барташевич разгадал загадку трёх церквей, а Мейер, по всей видимости, нашёл сам перстень. Но судьба опять выкинула финт – Мейер погиб, унеся с собой в могилу тайну нового местонахождения перстня. И теперь у нас есть шанс найти этот неуловимый перстень Соломона потому, что, судя по всему, это место странным образом зафиксировано в письмах Ногаре и Ракицкого. Однако мы не одиноки в своих стремлениях найти реликвию тамплиеров. Это пытаются сделать таинственный Уильям Флором и не менее таинственный Глава китайской «Триады».
Полуянов развёл руками.
– Мне нечего добавить, ― сказал он удовлетворённо. ― Вы рассказали практически всё.
– Но у меня остались вопросы, ― промолвил я.
– Постараюсь ответить.
– Если вынести за скобки весь мистический антураж, связанный с демонами и их Повелителями, в который мне сложно поверить и потому трудно оценить, во всей этой логически выстроенной истории слишком много неизвестных. Неизвестно, откуда Бернар Клервоский узнал о месте хранения перстня Соломона, неизвестно, как перстень оказался спрятан в Белых Норах, неизвестно, как ваши предки узнали о его местонахождении, неизвестно, как Святослав Ракицкий нашёл барона П., почему решил отдать ему реликвию, а потом отказался это сделать… И самое главное – непонятно, как два письма, написанные задолго до последнего исчезновения перстня, вместе смогут указать теперешнее его местоположение!
– К сожалению, я не смогу прояснить вам все эти неизвестности. Однако последнюю загадку мы можем попробовать отгадать. ― Полуянов дотронулся до кармана пиджака, в котором лежало письмо Ракицкого. ― Оба письма у нас, и теперь мы можем вместе попытаться найти их связь.
– Можно ещё один вопрос? ― неуверенно спросил я. ― Он может показаться неожиданным.