– Мы едем обратно в отель.

– Почему? – только и выпалила, растерявшись от такого поведения. Что это сейчас было такое?!

– Самооборона. От меня что ли? – вымучено выжал из себя Хартвин, чем еще более удивил. А вслед и вовсе прорычал: – В бардачке лежит парабеллум, можешь его взять, если боишься. И не делай удивленные глаза. Я знаю, что ты его увидела.

– Я-я… – начала было отвечать со слезами, но слов не нашлось. А Хартвин остановил машину и включил аварийку, едва мы съехали на обочину. После нагнулся вперед, дабы забрать пистолет с обоймами из бардачка и вышел из машины, оставив дверь нараспашку.

Пелена слез не позволила увидеть ничего из происходящего. Вернувшийся же начальник успел слегка поостыть, потому как уже спокойно пояснил, усаживаясь за руль:

– Убрал его в багажник от греха подальше. Вдруг и впрямь пристрелишь, если я тебя поцелую.

– Я не… – промямлила прежде, чем Хартвин все-таки закрыл мой рот своими губами. Слезы неожиданно кончились. Приятное тепло разлилось по телу, рождая внутри странные ощущения, сродни возбуждению, но не только ему. Правда, этот чудесный миг длился недолго. Едва его рука легла мне затылок углубляя поцелуй, и он тут же насилу оторвался, чуть ли не ложась на руль головой.

А уже оттуда прозвучало сдавленное:

– Извини, не удержался.

– Будем считать, что я была не против, – растерянно произнесла секунды спустя.

Внутренние противоречия раздирали на кусочки. Неужели, сбежав от одного такого похотливого осла, попала к такому же, только лишь с тем различием, что более щедрому и, чего уж там скрывать, красивому.

А когда повернулась в его сторону, то перехватила еще один странный взгляд, и поцелуй повторился, заставляя одновременно плавиться от его прикосновений, губ, языка и вжиматься от страха продолжения в кресло.

– Пого-ди! – оттолкнув Николаса от себя, простонала я. – Будем считать, это не значит, что не против. Один раз сорвался ладно, два раза… проехали. Но три – это уже наглость.

После моих слов Николас опять вернулся на свое кресло и сел ровнее, стискивая руль.

– И ты даже не позволишь за тобой ухаживать?

Его вопрос полный надежды и отчаяния одновременно заставил почувствовать себя мерзко, будто я в чем-то провинилась, потому медлила, не решаясь отвечать.

– Чем я плох? – его следующие слова застали врасплох, и я поспешно призналась:

– Ничем!

Сидя в пол оборота ко мне, Хартвин молча разглядывал мое лицо, которое ныне пылало от смущения.

И вот пока мы стояли на обочине, небо успело затянуть тучами и на улице грозно громыхнуло, предвещая настоящий ливень. И тот, естественно, не заставил себя ждать.