– Тогда получается, что при смерти проекции энергия освобождается и переносится в точку Возрождения, где вновь приобретает форму материального тела? – уточнил Роман. – Вроде как физический закон сохранения?

– А еда нам тогда нужна, чтобы не подпитываться от внешних источников и при этом поддерживать существование? – вступила в дискуссию Настя. – Пожалуй, вполне логично. Тогда можно предположить, что в точке Возрождения тела создаются каждый раз заново на основе нашего самовосприятия. Конечно, если мы примем бессмертие разума за аксиому.

– А вам не лень всей этой ересью мозги забивать? – раздраженно перебил товарищей Муха. – Какая нам разница, как это все происходит? Смогли подобную ерунду реализовать – и молодцы, а принцип действия пусть коммерческой тайной останется! Вы лучше посмотрите, куда нас с вами занесло.

Переглянувшись, друзья безмолвно решили согласиться с Михаилом и оставить философию с физикой тем, кому интересно с этим разбираться, а сами подошли к одному из оконных проемов.

Картина, представшая перед ними, поражала воображение. Они стояли на одном из последних этажей высотного здания, откуда открывался вид на город. Мертвый город. Бушевала гроза, словно сама природа оплакивала это место. Серые, грязные здания с выбитыми окнами, бесхозные автомобили, разбросанные по улицам… И ничего живого. Здесь не было ни деревьев, ни животных, ни людей. После цветущей весны Территории подобный пейзаж нагонял апатию и неконтролируемую тоску.

– Что здесь случилось? – пораженно выдохнула Настя. – Где мы?

– Я не знаю где, но, кажется, понял зачем, – невпопад ответил Артем нахмурившись.

Друзья промолчали, мысленно соглашаясь с командиром. Слов и разъяснений не требовалось. Курсанты вышли из квартиры и неспешно побрели по полуразрушенной бетонной лестнице, периодически заглядывая в пустующие помещения. Изломанная мебель, посуда, книги – словно люди ничего не брали, стараясь уйти отсюда как можно быстрее. На улице оказалось еще хуже. Гроза мешала видимости, одежда моментально промокла и противно облепила тело, но друзья совершенно не обращали на это внимания. Они даже не замечали, как течет время. Неимоверно хотелось покинуть это место, вся атмосфера, сам воздух здесь был пропитан болью и безысходностью. Разруха и неестественная, мертвая тишина, нарушаемая только раскатами грома. Так не бывает в городах, деревнях, лесах, горах. Хотелось бежать без оглядки из этого пугающего места. Но команда все в том же неизменном молчании двигалась по размытой дороге, иногда заглядывая в брошенные здания.

Спустя несколько часов бесцельных блужданий друзья зашли в небольшой, но неплохо сохранившийся домик. Было заметно, что хозяин вложил в него душу и немалые средства при постройке, раз его практически не затронули разрушения. Внутри было темно, мрачно и сыро, кое-где сохранилась мебель и техника, а в некоторых местах даже висели заплесневевшие от влажности картины.

– Сделаем привал, – скомандовал Артем, скидывая рюкзак на практически целый диван. – Думаю, стоит выпить горячего чая и перекусить.

Спорить никто не стал. Вяло достали термосы и бутерброды, разожгли небольшие спиртовые горелки и устроились на спальных мешках, прижавшись друг к другу. Сквозь оконные проемы задувал ветер, норовя затушить слабый огонек и продирая промокших друзей до костей. С каждой минутой становилось все холоднее, постепенно этот пугающий город погружался во тьму. Ночевать здесь откровенно не хотелось, да и не было подходящего для этого места в старом доме.

Общим советом решили выдвигаться обратно к той высотке, в которую они попали изначально, однако первые проблемы обнаружились довольно скоро. Намокшие фонари, не предназначенные для работы в таких условиях, быстро вышли из строя, а потому пришлось идти практически вслепую, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу. Не помогали и частые вспышки молний, освещающие дорогу, а раскаты грома заставляли ежиться и напрягаться, ожидая чего-то очень плохого. Благо абсолютная память, дарованная Территорией, позволяла определять маршрут движения даже в кромешной темноте. Однако это не позволило полностью избежать травм, и спустя едва ли половину пути Настя подвернула лодыжку, в очередной раз неудачно поскользнувшись в грязи. Коротко вскрикнув, она осела на землю, беззвучно всхлипывая.

– Я больше так не могу, – дрожащим от слез голосом сказала она. – Я замерзла и очень устала! Я хочу убраться отсюда!

Видеть всегда собранную, уверенную в себе Николаеву в таком состоянии Артему еще не приходилось, но удивление этот факт не вызвал. Каждый из них уже был на пределе, просто у девушки нервы сдали чуть раньше, чем у остальных. Рядом с подругой присел Кирсанов, аккуратно дотронувшись до ее ноги, чем вызвал у нее очередной вскрик.

– Она права, Тем, – неожиданно сказал Муха. – Надо искать другое укрытие, иначе просто посворачиваем себе шеи.

– Ром, Настю на руки. Идешь четко за мной, стараешься не поскользнуться и не упасть. Двигаемся влево, там явно какое-то учреждение раньше было, – скомандовал Покровский.

Возражений не последовало, и уже через пятнадцать минут они вошли в потрепанное временем здание. Оказавшись в относительно сухом месте, Муха щелкнул зажигалкой, освещая помещение.

– Школа, – хором констатировали друзья, продвигаясь вглубь постройки.

Мрачные коридоры с облупившейся штукатуркой на стенах, перевернутые парты, разбросанные книги и тетради. Подобрав один из учебников, чудом сохранившийся в неплохом состоянии, Муха с удивлением открыл его на середине.

– Это Россия. Точнее, какое-то государство, где говорят на русском. Или говорили.