Чувство неловкости, зародившееся в душе Пенелопы, как только она увидела мистера Аллена и его помощников, теперь лишь возросло. Габриэлю после пережитых в карете дней просто необходим был отдых, да и соответствующая обстановка, чтобы подготовиться к слушанию.

– Пожалуйста, Габриэль, – прошептала она, так чтобы только он мог ее услышать. – Давай отправимся в дом Стратфордов.

Габриэль сжал ее руку и сказал вполголоса:

– Я не сбегу из собственного дома, Пен. И ты тоже останешься.

Пенелопа недовольно сжала губы; в ней боролись волнение и раздражение. Ох уж этот упрямец. И его мерзкие родственнички.

– А теперь, – Габриэль нежно поцеловал руку спутницы, – я недолго побеседую с братом, а после провожу тебя в твою комнату.

Как же Пен хотелось, чтобы он проводил ее туда прямо сейчас и остался с нею, однако Габриэль уже направился в дальний угол гостиной.

– Эдвард сказал мне, что у Габриэля не было приступов уже около двух месяцев, – услышала Пенелопа позади голос маркизы, не сводившей взора с сына. Пен показалось, что в глазах леди Бромвич теплилась надежда – она, наверное, была единственной, кто здесь не желал запереть Габриэля в лечебнице.

– Да, – кивнула Пенелопа. – Не было ни одного с тех пор, как я приехала в Викеринг-плейс.

Пен взглянула на Габриэля. Он едва держал себя в руках и уже не старался скрывать эмоций – настолько сильную злобу вызывал у него Эдвард. Он взял с подноса бокал бренди и сделал добрый глоток. Пенелопа знала, что Габриэль пил, только когда был расстроен.

– Так вы действительно считаете, что теперь он полностью здоров? – спросила маркиза.

– Да, я так думаю, – ответила Пен, переводя взгляд на леди Бромвич. Некоторое время она обдумывала, как правильнее и доступнее объяснить маркизе, что именно поспособствовало развитию недуга ее сына и что помогло от него избавиться, стараясь по возможности не вдаваться в ненужные детали. – Видите ли, от всех душевных травм, полученных на войне, он пока не избавился, но самое страшное позади. Теперь ему значительно лучше.

Пенелопа вновь стала искать взглядом своего любимого и на этот раз увидела на его лице весьма странную гримасу, не свойственную тому Габриэлю, которого она знала последние недели.

– Я рада это слышать, – продолжала маркиза. – Так страшно наблюдать, как один сын хочет отнять власть у другого. Это почти так же страшно, как думать, что ваш сын сошел с ума.

Но Пенелопа уже не слушала ее, безотрывно следя за Габриэлем, внимательно наблюдая за каждым его движением. «О нет! – в панике подумала она, увидев, что он срывает с себя галстук. – Нет. Нет. Нет!»

Когда он сбросил фрак, неладное заподозрил и Эдвард.

– Ты слушаешь меня, Габриэль? Что с тобой?

В этот момент оживился мистер Аллен и стал с любопытством следить за своим пациентом. Картер и Деннингс тоже обратили внимание на потенциального безумца, особенно когда Аллен поспешил в угол, где Габриэль теперь пытался выпить оставшиеся ничтожные капли бренди из опустевшего стакана, словно это могло помочь ему утолить жажду.

Он заревел от разочарования и с силой разбил бокал об пол.

Пенелопа услышала тяжкий вздох маркизы.