Когда девушка появилась, я чувствовала себя неловко, даже вроде бы виновато и ждала, как она будет на меня реагировать.

А она никак не реагировала. Просто мы поздоровались, и она улыбнулась — показала красивые белые зубы.

Мы снова уселись вокруг столика. Ирина довольно неловко пробралась между столиком и креслом. Она была немного полнее, чем следует, и постепенно будет полнеть все больше и больше. Так что неуклюжесть ее в порядке вещей. Кроме того, лицо у нее чуть припухло, у беременных всегда что-то делается с кожей, что-то словно распирает ее изнутри, и цвет лица становится какой-то молочный, бледный, но бледность эта не болезненная, а свежая, если можно так сказать.

— Вы уже знакомы, — сказал Стефан, всматриваясь в свою рюмку и таинственно улыбаясь.

— Я помню, — сказала Ирина. — Вы были тогда в белом халате, верно?

У нее был низкий голос. Со сдержанной мягкостью, которая таит в себе и обещает намного больше, чем говорит голос. Красивый голос — половина девичьей привлекательности. С первой же минуты мне стало приятно, что Ирина хороша собой, даже при теперешнем ее состоянии было видно, что она девушка, «достойная любви». А меня это обрадовало, я думаю, потому, что и мои акции при этом удерживались на достаточной высоте, — конкуренция была что надо. Прошу прощения за это коммерческое словцо, но оно вполне точно.

Я не хочу казаться в ваших глазах совершенно лишенной женского... ехидства, если не бояться слов. Но тут для меня все было кончено, притом не оттого, что у меня не было никаких шансов в игре с мальчиком Стефаном, а из-за всей этой благородной истории — в ней было заложено так много, что все остальное на ее фоне теряло цену... Просто совершенно обесценивалось. Не правда ли?

— Вот, — сказал Стефан, показывая на меня, — она свидетель, что я собирался его бить.

— Правда, — подтвердила я. — Я с трудом его остановила. Он хотел сбежать из больницы, чтобы его разыскать.

— Если б этот инженер не исчез... я б его здорово отделал...

— Ну вот, расхвастался, — сказала Ирина. — Знаешь, какой он был громадный мужчина. Не меньше ста двадцати килограммов.

— Я знаю приемы.

— Все-таки лучше, что вы не дрались — сказала я. — Дело могло дойти до суда.

— И вместо того чтобы выходить замуж, я таскалась бы по судам свидетелем...

Итак, Стефан хочет, чтобы я была другом — его и девочки Ирины, — но это вовсе даже нелегко, и мне по крайней мере совершенно не ясно, как это можно осуществить. Разве что я сохраню за собой роль службы спокойствия, но буду заботиться уже не об одном, а о двоих — буду охлаждать их горящие лбы. А я все-таки — из моего рассказа это уже понятно — не создана для такой роли, она мне ничуть не подходит. И не важно, что есть факты, которые говорят об обратном.

Я сидела между двумя молодоженами и чувствовала, что я намного старше, даже старее их. Не по внешности и не по годам, а вообще. Мне казалось, что по сравнению с ними мне не 19, а 91. Честное слово!

И тут меня начало охватывать нетерпение. А уже известно, что, когда это случается, я способна выкинуть черт-те что.

— У меня скоро свидание с моим другом, — сказала я. — Он радист на пассажирском реактивном самолете, — объяснила я Ирине.

— Мы знаем, — прервал меня Стефан. — И Ирина знает, я ей говорил.

— Да... Так вот, он сегодня вечером улетает... в Бомбей. Это в Индии.