Слышал я, что Будда гнушался богатства, поэтому вряд ли он занимается делами бедности и богатства. Разговоры о том, что богатство дается в награду за добрые дела, а бедность — в возмездие за грехи, предназначены для глупых баб. Бедняк или богач, если человек всем сердцем отдается добрым делам, он и сам будет счастлив, и детям своим принесет счастье. Это в точности соответствует изречению: „Император Цзу принял гостя, и потомки его пожинали плоды". Не может быть чистого сердца у человека, который делает добро в надежде на вознаграждение.

На мой взгляд, злобные и жадные люди богатеют, живут долго и оканчивают жизнь свою в довольстве совсем по другой причине. Сейчас я тебе объясню. Я принял временно облик человека, чтобы побеседовать с тобой, но я не бог и не Будда. Нет у меня способности к переживаниям, и сердце у меня не такое, как у людей. В древности богатели люди, знавшие смену времен года и умевшие находить плодородные земли. Они обретали имущество и богатство. Трудились они в соответствии с законами неба, и золото собиралось у них в руках тоже в соответствии с законами неба.

Однако так же естественно собираются деньги и в руках у тех, кто любит деньги больше, чем родителей, кто пренебрегает ради денег едой и одеждой, не считает зазорным из-за денег жертвовать всем, не знает из-за них покоя ни днем, ни ночью. Повторяю, я не бог и не Будда, и переживать я не умею. Зло и добро для меня безразличны, и мне безразлично, совершают люди добрые или злые поступки. Награждать за добро, наказывать за зло — это дело неба, богов и Будды. Не мне вмешиваться в их дела. Только знай, что деньги скапливаются у тех, кто их любит и уважает. Ибо у денег хотя и есть душа, но она не такая, как у людей.

С другой стороны, если богатый, даже из самых лучших побуждений, будет безрассудно тратиться, раздавать милостыню и ссужать нечестным, он неминуемо в конце концов разорится, хотя бы он и был праведником. Такой человек быстро растратит свое богатство, потому что знает, как употреблять деньги, но не ведает их свойств и обращается с ними легкомысленно. А другой бережлив и скромен, добр к людям, но его всю жизнь мучают и притесняют. Значит, не было на него благословения небесного творца, и сколько бы он ни старался, богатым ему не быть. В древности мудрые говорили: «Старайся получить прибыль от трудов своих, а если не получается, то лучше не старайся». И они сами поступали так же, уходили из мира в леса и горы и преспокойно жили там до самой смерти. Впоследствии же их по ошибке стали считать бессребрениками и восхищались их душевной чистотой. Другими словами, богатство дается умелому. Умелый богатеет, а дурак теряет деньги легче, чем бьется черепица. Мы, деньги, не привязываемся к человеку, у нас не может быть любимого хозяина. Сейчас мы собираемся у одного, но он отнесся к нам легкомысленно, и мы тотчас же бежим к другому. Мы — как вода, стекающая в низины. Мы не знаем отдыха и кочуем из рук в руки днем и ночью. Мы не держимся у бездельника. Пусть у него будут горы денег — он их съест. Пусть моря золота — он их выпьет.

Еще раз говорю я тебе, благородному мужу не следует спорить, справедливо ли, что грешник владеет сокровищами. Если человек умело воспользуется случаем, будет бережливым и не перестанет трудиться, он приумножит свои богатства и заслужит уважение людей. Для нас, денег, безразлична прежняя жизнь, о которой говорит учение Будды, нас не касается конфуцианская воля неба, мы находимся вне человеческого добра и зла».

Санай с восхищением воскликнул: «Ваше рассуждение замечательно! Мои старые сомнения рассеялись как дым. Но разрешите задать еще один вопрос. Сейчас всюду утвердилась власть Тоётоми,[70] в краях и провинциях воцарилось спокойствие. Но живы еще вассалы разгромленных князей, они скрываются, затаились, они поступают на службу к другим князьям и в ожидании новых смут вынашивают коварные планы. И народ, истерзанный войнами, сменил мотыгу на копье и забросил крестьянский труд. В такое время воин не может спать спокойно. Вряд ли нынешнее положение может длиться до бесконечности. Кто же в конце концов объединит и приведет к миру наш народ? И чью сторону вы примете?»

Старик ответил: «Все это дела людские, и мне о них знать не надо. Впрочем, могу показать тебе значение богатства. Сингэн был отличный полководец, но за всю свою жизнь сумел овладеть всего тремя провинциями. А ведь слава о его воинской доблести гремела по всей стране. Говорят, перед смертью он сказал: „Полководцу Нобунага[71] сопутствует счастье. Я всегда презирал его, не обращал на него внимания и был за это наказан. И мои дети тоже погибнут от его меча". Кэнсин был тоже храбрым полководцем. После смерти Сингэна никто в мире не мог с ним равняться. К несчастью, он рано умер. Выдавался боевыми качествами и Нобунага, но далеко ему было до таланта Сингэна и до храбрости Кэнсина. Зато у него были деньги, и на какое-то время вся страна была ему подвластна. А ведь, судя по тому, что его убили за издевательства собственные вассалы, не скажешь, что он был особенно просвещен в науках и военном деле. Что же до Тоётоми Хидэёси, то замыслы его велики, хотя появились они у него не так уж давно. Это видно из того, что он сочинил себе родовое имя Хасиба, взяв по одному иероглифу из имен Сибата и Тамба, которым завидовал за их знатность и богатство. Теперь-то, обернувшись драконом и взлетев в небо, он забыл, что сидел в болоте. Но хоть он и обернулся в дракона, природа его лягушачья. Говорят, что лягушка, обернувшись драконом, больше трех лет не живет. Верно, и Тоётоми продержится не дольше. Нигде и никогда еще не держалось долго правление расточителей. Впрочем, хотя бережливость и хранит человека, она может легко перейти в скупость. Поэтому следует хорошо различать, где кончается бережливость и начинается скупость. А Тоётоми властвовать уже недолго. Недалек день, когда умиротворенный народ запоет песни урожая. Об остальном же думайте сами». И старик прочел Санаю такие стихи:

Едва старик прочитал последние слова, храмовый колокол вдали пробил пятую стражу. «Вот и рассвет, — сказал старик. — Теперь я расстанусь с тобой. Прости, что долгие рассуждения мои не давали тебе уснуть». Он встал и вдруг исчез, словно растаял.

Санай долго думал об этой ночной беседе. А когда он вспомнил строки: «Народ возвратился к своим очагам» и понял их смысл, сердце его наполнилось глубокой верой в будущее. Поистине придут счастливые дни.