– Всё в порядке, Его Тимофеевич. Разместил, всё необходимое дал. Только не ходили бы вы сейчас.

– А что такое?

– Да снаружи народ собрался недовольный, как бы не вышло чего.

– Не выйдет, – сказал Пахотнюк и направился на улицу.

Вокруг крыльца и правда толпилось десятка два мужичков с недоверием в глазах. Некоторые были заметно пьяны.

– Главе наше с кисточкой, – сказал один.

– Поклон нижайший, – добавил второй.

– Ну, здравствуйте, – ответил Пахотнюк. – С чем пожаловали?

– Да вот сомнения супромеж нас, – продолжил первый. – Что-то Белка совсем распоясалась, народец-то мрёт. А вам, господин Глава, вроде как и нипочём всё.

– Что-то не видать стараниев, – добавил второй. – Али на руку вам, что люду поубавится?

– Ну, это вы бросьте, – сказал Пахотнюк. – Как можем, так и стараемся. Чей же я буду Глава, если народ весь передохнет? Кто в казну будет налоги платить? То-то же. А с Белкой этой не так легко справиться. Потому что она сам дьявол и есть. Ну, или слуга евойный.

Мужики зашептались между собой. Потом второй вопросил:

– И чего же делать-то тогда? Или к концу света уж готовиться, вещи в царствие небесное собирать?

– Насчет конца света не скажу. А только вот человека святого вчера мы привели, схимника. Молит за нас Бога, чтобы Белку отвадил. Поселён в парке, в сторожке. На него уповаю.

Мужики опять переговорили меж собой, покивали.

– А можно ли одним глазком взглянуть?

– Отчего же нельзя? Пойдёмте.

И Глава, сопровождаемый Рябинкиным, а также кучкой босых да лапотных, двинулся в сторону парка. Вроде и пути-то было всего ничего, но Пахотнюк к концу начал задыхаться – отвык пешком ходить.

Вошли в ворота, приблизились к сторожке, да и принялись охать и причитать.

Гриша лежал навзничь возле крыльца со вспоротым брюхом, из которого разноцветным узором раскиданы были внутренности. Возле головы лежали три пустые бутылки, образуя нечто похожее на нимб.