Так нас стало трое.

Чуть позже Аантэ рассказала мне еще кое-что важное. Оказалось, после развоплощения Эриса Аш-исси тот город, в котором остался править Орис, начал разрушаться. Кажется, стало понятно, почему Орис не мог убить своего старшего брата, почему желал видеть его униженным, раздавленным морально, но при этом живым. Все дело было в том, что сам город был привязан к двум братьям. Так пожелал их отец, и его желание полностью воплотилось в жизнь.

Скорее всего, пройдет несколько лет и лорду Орису придется искать себе новое место, чтобы жить дальше.

…А потом появились другие Тени. Шли они через людские земли, и я наконец сообразила, как люди умудрялись убивать Теней: чтобы попасть из города в город, нужно было выйти в мир людей, а затем уже оттуда построить еще одну нору. Так что, выходит, Аантэ и Солья рисковали, предпринимая столь опасное путешествие.

Но… город зажил. Из земли к хрустальному небу лезли новые дома, меняясь, подстраиваясь под появившихся владельцев. То, что реальность не давала сама, Тени достраивали собственной магией.

И однажды я почувствовала, как кто-то шевельнулся у меня в животе. Раз и еще раз… Самое радостное событие, о котором я не рассказала никому. Дни, наполненные заботами, бежали все быстрее и быстрее. Я становилась все круглее, напоминая большой мяч, и так продолжалось ровно до тех пор, пока однажды ночью что-то не кольнуло в паху и не отошли воды.

Аантэ тут же появилась у моей постели, довольная, спокойная – не то что я. С ворохом чистых простыней, с тазом теплой воды.

– Не бойтесь, исси, ничего не бойтесь, – сказала она.

– Тебе легко говорить! – Я судорожно вцепилась в ее руку.

Сейчас буду рожать. Как это делать правильно? Я понятия не имела. И никто не подскажет.

– Но это же ваш город, – возразила Аантэ, – пожелайте, чтобы он вам помогал.

Я даже рассердилась. Смеется она, что ли?

И ойкнула – оттого что ощутила, как теплым воздухом оборачивается вокруг меня реальность, заключая в мягкий, но упругий невидимый кокон. Поясницу немного тянуло, но других неприятных ощущений я не испытывала.

– Ну вот, я же говорила, – весело сказала Аантэ, – ничего не бойтесь, исси. Все пройдет замечательно.

Она не ошиблась. Не знаю, насколько замечательно это бывает у обычных женщин, но мне если и было больно, то самую малость. И мое тело, не измученное схватками, легко вытолкнуло на свет пухленького белокожего мальчишку, которого Аантэ обмыла теплой водой и положила мне на грудь. Я коснулась губами черного пуха на маленькой головке и расплакалась. Вот она, моя радость, мой свет, мое счастье. И как бы обрадовался мой муж… точно бы обрадовался такому сыну.

– Как назовете, исси? – Голос Аантэ доносился как будто издалека, просачиваясь сквозь кокон света и тепла, которым город обернул меня и ребенка.

– А как на древнем языке Теней будет «радость»? – прошептала я, с наслаждением вдыхая аромат детского тела.

– Иртэ, исси.

– Значит, его будут звать Иртэ.

Я ждала.