– Тогда жди.

И мне показалось, что я услышала его смех. Тихий, счастливый.

Я прижала его к себе, но под руками был только воздух. Эрис Аш-исси бесследно растворился, давая жизнь новому городу. Тому самому промежуточному звену, которое могло спасти всех и восстановить равновесие, которое наша реальность утратила с приходом Теней.

Не знаю, сколько я пролежала в траве, слепо глядя в синее, вечно летнее небо. Я думала о нем. Думала о том, как там… как это, когда тебя нет, когда ты полностью развоплотился, став еще одним городом Теней. Мне очень хотелось верить, что в самые последние мгновения Эрис Аш-исси увидел своего отца и мать, а они, словно он был маленьким, обняли его. И он видел их лица, и тоже – хотя бы мгновение – был счастлив вместе с ними.

«Моя радость».

Наверное, это он тоже услышал, когда вечно красивая и молодая матушка прижала его к себе. Наверное… И, быть может, он сполна ощутил, что наконец оказался дома, там, где по-прежнему любили и ждали его родители.

Мне очень хотелось верить в то, что его последние мгновения не были ни страшными, ни болезненными. И перед глазами все еще его лицо, и на нем написана такая щемящая нежность, что понимаешь: никто и никогда не сравнится с ним. Моя радость.

Когда солнце село и небо подернулось сиреневой дымкой, я повернулась на бок, затем села. Оказывается, я находилась на невысоком зеленом холме, откуда открывался вид на долину, изрезанную рукавами реки, текущей невесть откуда и куда. И там, в долине, происходило нечто такое, отчего я отпрянула, не зная, что делать дальше.

Там земля вспучилась гигантским грибом, куски грунта с травой сползали вниз, и было видно, как сквозь ткань новорожденного города медленно прорывается что-то новое, в мутной белесой пленке. Огромное и неживое. И когда это нечто вылезло достаточно, пленка лопнула, рассыпавшись невесомыми лохмотьями, и моему взгляду предстал дворец. Белый-белый, точно свежий снег, с тонкими башенками, тянущимися к хрустальному куполу неба, с синими остроконечными крышами, переливающимися перламутром. С арками, эркерами, открытыми галереями. Даже отсюда я видела огромные ворота с золочеными створками, и ворота были распахнуты, словно приглашая войти.

«Иди туда».

Мне показалось, что сквозь шорох травы я слышу шепот Эриса.

«Иди туда, там – твое место».

Что ж…

Я поднялась на ноги, подоткнула длинный подол своего деревенского платья и пошла вперед по сочной траве, вдыхая невероятно вкусный, напоенный свежестью воздух реальности, созданной для меня.

Сперва казалось, что долина необъятная и что я буду брести до дворца много дней. Но чем дольше я шла, тем быстрее, казалось, долина ложилась под ноги. И вот наконец я остановилась перед ажурными золотыми воротами. Помедлила, не решаясь, а затем прошла под аркой. Передо мной стелилась прямая широкая дорожка, желтая, словно мой потерявшийся Эшти. Его Эрис подарил мне после нашей первой ночи, которую вряд ли можно было считать приятной.

Я пошла дальше.

Дворец был совершенно пуст. Я любовалась белым мраморным великолепием, резьбой, изысканными орнаментами. Высокие двери из светлого дерева, обитые фигурными медными полосами, сами распахивались передо мной, как будто указывая дорогу.

И это было так.

Дворец сам привел меня в тронный зал. И там, у входа, прямо на пороге, я увидела золотую корону. Она была украшена изумрудами и черным жемчугом. Ах, Эрис, ты предусмотрел все. Ты создавал эту реальность из своей любви, исключительно для меня и нашего малыша. Ты знал, что изумруды оттеняют мои глаза, и не мог, просто не мог без них обойтись.

Я быстро отерла выступившие слезы, подняла корону и надела ее. А потом пересекла пустой зал, поднялась по мраморным ступеням и села в высокое кресло с жесткой резной спинкой. Единственное кресло в этом просторном светлом зале, залитом обманчивым сумеречным светом.