— Премьер снял меня со всех должностей. — Я впервые произнес эту фразу вслух и ощутил, как от нее сжалось сердце. — Он с честью лично сообщил мне об этом. Страна больше не нуждается в моих услугах, и я стал одним из пассажиров этого корабля.

— Но… — Грегори не мог подобрать слова, чтобы выразить свое изумление.

— Лестрейд, не будьте дураком, — чуть раздраженно продолжил я. — После травмы я полгода не мог исполнять свои обязанности. Потом, когда попытался вернуться, понял, что здоровье не позволяет мне работать так, как раньше. А наша страна в сложной ситуации. Премьер начал искать мне замену. Конечно же одного человека найти было невозможно. Теперь вместо меня работают двадцать восемь прекрасных специалистов, гениев в своей области: дипломатов, политиков, социологов, экономистов и аналитиков. Они заменили меня. Создана специальная структура в управлении премьера. Постепенно я все передал им. Координацию деятельности структуры осуществляет Антея. Я сделал все, чтобы она сохранила свою работу, — сказал я, мысленно ужасаясь объему проделанной работы.

Грегори лишь неопределенно мотнул головой, все еще отказываясь верить в реальность услышанного.

— Чем вы так удивлены? — спросил я.

— Тем, что теперь будет… Как с вами так могли обойтись?

— Государство не может ждать. Ему нужен полностью функционирующий механизм управления без дефектных и неработающих звеньев. Все сложилось так, как должно было сложиться. Было предсказуемо, что мое место займут другие, — сухо ответил я. Тяжело было так говорить о себе, но что поделать, это же реальность. Я на самом деле был дефектным звеном, отработавшим свое.

— Но ведь это все не правильно! Лучше вас никого нет! — горячо возразил Грегори.

— Время покажет, так ли я незаменим, — сказал я, понимая, что уже не узнаю об этом. — Мисс Антея приезжает ко мне за советом. Сейчас она не имеет права на ошибку, если хочет закрепится во вновь созданной системе.

— И вы…

— Я помогаю ей. Они справляются, хотя и не без проблем.

— Мне так жаль, — сказал в итоге Грегори, и я увидел подлинное огорчение и сопереживание в его взгляде. Он, человек столько лет живший своей работой, мог понять меня. Хотя, обстоятельства при которых мы остались не у дел, были слишком разными. Я знал, что хотя Грегори хотел выйти в отставку, в первые полгода он все равно с трудом боролся с депрессией из-за внезапно изменившегося ритма жизни.

— Зато теперь я избавлен от посетителей и все мое время свободно, — улыбнулся я. Эта фраза должна была немного разрядить атмосферу, но прозвучала слишком жестко, так, словно я насмехался сам над собой.

— Можно наблюдать за звездами всю ночь, зная, что не нужно просыпаться рано утром, — сказал Грегори, стараясь увести наш разговор на какую-нибудь более приятную тему.

— Нет. Сбитый режим для меня чрезвычайно вреден, — слишком резко ответил я и тут же поморщился. До каких еще пор я буду злиться на то, с чем мне не по силам справиться? Когда же уже я приму случившееся со мной, как данность?

— Вы могли бы начать путешествовать, зная, что не понадобитесь премьеру в самый неподходящий момент. Это я уточнял! Поездки для вас вполне позволительны. А сейчас даже желательны. Куда-нибудь к морю, — мягко сказал Грегори, немного опасливо глядя на меня.

Слова Грегори стали для меня своеобразным знаком. Может быть сейчас, когда почти все дела улажены, мне стоит проявить немного безрассудства и подарить себе небольшое приключение на Лазурном берегу? Как бы я ни радовался возвращению домой, но полностью расслабиться я вряд ли смогу. Да и Грегори… Мне захотелось встряхнуть и его. Делая меня центром своего нового мира, он не видел ничего за его пределами, а это было в корне неправильно.

— А как вы смотрите на поездку в Ниццу, Лестрейд? — спросил я, глядя на все еще хмурившегося Грегори.

Он вздрогнул и удивленно посмотрел на меня, но потом широко улыбнулся.

— Положительно, — кивнул он.