— Да, по ошибке, — тихо сказал он. — Но я готов твоего поверенного за это носить на руках. Если бы не она, я бы черт знает что делал сейчас. Почему ты ничего не сказал мне? Ни на яхте, ни в особняке? Я же хотел быть рядом с тобой! — воскликнул Грегори.

— Вам не нужен паралитик, Лестрейд. Я ничего не смогу дать, кроме денег, — ответил я и отвел взгляд. Как и где мне найти слова, которые убедят Грегори в ошибочности решения приехать за мной? Как мне заставить его мыслить рационально и понять, что его будущее не должно быть связано с таким, как я?

— А любовь? — я почувствовал как Грегори положил руку мне на грудь, и сейчас может ощущать как бьется мое сердце. — Разве любви мало?

— Мы уже говорили об этом. Мое состояние и то, с чем придется столкнуться… — продолжил упорствовать я.

— А если я хочу столкнуться со всеми проблемами? — Грегори коснулся кончиками пальцев моего виска, потом скулы, нежно поглаживая. — А если я хочу быть с тобой? Если я хочу любить тебя? — сказал он с неимоверно тоскливой интонацией.

— Любить? Это невозможно, — я покачал головой глядя на Грегори и пытаясь просчитать наш разговор дальше. У меня должны быть хоть какие-то козыри! Я ведь дипломат и политик, я должен найти нужные слова!

Но Грегори не стал ничего говорить, он наклонился ко мне, поцеловал сначала в висок, потом в скулу, в щеку и чуть задержал губы на моих губах. Легко, ничуть не требовательно, но очень нежно.

— Пойми уже, тебя можно любить. По-настоящему, — прошептал он лишь на пару миллиметров оторвав свои губы от моих, и я ощутил как у меня по затылку и шее пробежали мурашки. — Может быть, ты сам в это не веришь, да я еще не до конца привык к этой мысли, но ты мне нужен. Не уходи, пожалуйста!

Я попытался сжать руку Грегори в надежде немного успокоить его. Он загнал меня в клетку. Куда я мог сбежать?! У меня был только один выход — пятнадцать грамм порошка… И Грегори будет свободен, я не испорчу его жизнь! У него будут шансы найти полноценного партнера, жить без оглядки на запреты из-за моего здоровья… Но, всмотревшись в молящие карие глаза, я увидел в какую трясину кошмара он провалится, если я уйду. Сейчас он хватался за меня, я стал для него его новым миром. Я был нужен ему как никто другой! Его влюбленность, которую я с ужасом увидел на борту «Грейс», стала любовью! Опасной и разрушающей все.

— Ты обещаешь мне, что однажды, если я больше не выдержу, ты не откажешь мне и вернешься сюда со мной? — Мне показалось, что мой идеальный разум наконец-то нашел выход из ситуации. Если я пойму, что спустя год или два, каждый день, прожитый со мной, становится для Грегори его личный адом, в который он добровольно отправил себя, я уеду. Снова.

Грегори вздрогнул и испуганно, с долей непонимания, посмотрел на меня, осознавая только что услышанное.

— Я буду с тобой, — тихо сказал он и сильнее сжал мою руку. Он хватался за меня, как за спасение. — Если попросишь, я поеду.

Любовь… Я был не в силах с ней справиться. На протяжении многих лет я сдерживал свою любовь, подрезал ей крылья, накидывал на нее все новые и новые цепи, но вот любовь Грегори мне не поддалась! Я ничего не мог с ней поделать, его разум был глух. Но неужели это правда? Как он полюбил меня в таком ужасном состоянии?! Я почувствовал, что Грегори просунул руки мне под спину и поднял меня, крепко прижав к себе. Я слушал его взволнованное дыхание, чувствовал как часто стучит его сердце. Грегори еще не до конца осознал услышанное, не мог поверить, что удержал меня. Он вздрогнул всем телом, когда в коридоре раздались шаги Антеи.

— Мистер Холмс, простите. — Я услышал волнение в ее севшем от переживаний голосе.

Грегори, не выпуская меня из объятий, повернулся на кровати вместе со мной так, чтобы я мог смотреть на свою бывшую ассистентку.

— Звонил секретарь Ее Величества, — заговорила Антея в ответ на мой вопросительный взгляд. — Ее Величество хочет с вами поговорить. Она очень обеспокоена, это касается принца Гарри и герцогини. — Я видел, что говоря это, Антея пыталась состыковать все увиденное и сделать свои выводы о произошедшем. И когда она поняла, что от последнего шага меня удерживают объятья Грегори, в ее глазах зажглась радость.

— Вот видишь. Ты жив, — шепнул мне Грегори, кончиками губ касаясь моего уха. — Ты жив.

Я рвано выдохнул и прикрыл глаза. Я жив. Жив. Ради него.