Он хотел было еще что-то добавить, но старуха перебила:

— Нечего соловьем разливаться!.. Пей, дьяк-молодик, а я схожу за бумагами.

Только Лукьян опустошил первую чарочку да стал вторую смаковать, как снова бесшумной кошкой появилась хозяйка. В руках у нее был дорогой ларец из красного дерева.

— Вот здесь документы. От мужа достались. Снимешь мне с них копии, а то на днях судиться-рядиться с его родичами предстоит насчет наследства, — пояснила старуха и поинтересовалась: — До завтрашней ночи управишься?

Лукьян извлек бумаги из ларца, бегло оглядел и уверенно кивнул:

— Управлюсь!..

— Коли перья, чернила и бумаги при себе имеешь, можешь приступать, — распорядилась хозяйка и принялась зажигать свечи.

Лукьян взглянул на них и удивился:

— А отчего они у вас все черного цвета?

— Такие привезли из Галиции! — поспешно ответила старуха и отвела взгляд.

— Зачем из такой дали везти свечи, когда их и в Киеве предостаточно изготавливают? — Лукьян недоуменно покосился на хозяйку.

Но та лишь молча пожала плечами и продолжила свое занятие. Когда зажгла шестую свечу, степенно удалилась.

Размышлять над странным поведением старухи Лукьян не стал: пора было браться за дело. Выложил он на стол пучок заточенных гусиных перьев, переносную чернильницу, флакон с песком, листки чистой бумаги и приступил к работе.

Не успел переписать и пары страниц, как захотелось ему еще отведать вишневки.

И впрямь — славная наливка у этой Пятимары! Сроду такой не пробовал. „Вот чертова баба, и чего она добавляет туда? — подумал Лукьян и усмехнулся. — Надо сказать Яреме — пусть выведает и этот секрет старой ведьмы перед тем, как ее задушит…“

Внезапно студент почувствовал приятную усталость, перед глазами поплыли яркие пятна, а перо выпало из пальцев. Лукьян несколько раз зевнул, отодвинул в сторону бумаги и перья, попробовал взбодриться, но не смог: глаза помимо воли закрылись.

„Все равно Пятимаре уже не понадобятся копии“, — успокоил себя Лукьян. С этой мыслью он положил голову на стол…

Но спать в этом доме ему было не суждено. Дремоту прогнал тихий дребезжащий смех. Сердце студента встрепенулось и застучало все быстрей, быстрей, будто предупреждая об опасности.

Лукьян открыл глаза, но поднять голову почему-то не смог. В нескольких шагах от него стояла хозяйка дома. Смолк ее неприятный смех. Начертила она в воздухе указательным пальцем непонятный знак и прошептала:

— Слушай… Слушай, бакаляр…