Взглянул атаман прямо черту в глаза и приказал:

— Объявляй условие!

Тот, улыбаясь, оскалил клыки и заявил:

— Если я проиграю, то меняю свою масть — становлюсь рудым чертом.

— Как это понять? — поинтересовался Хапкий Луп.

— Делаюсь изгоем, чужим среди своих, вором и разбойником, — охотно пояснил черт и после паузы добавил: — Ну а твой удел, атаман, в случае проигрыша — идти в ярыги…

Всякое слыхали на своем веку разбойники. Но такого!..

Одни тут же выхватили ножи и кистени, другие бухнулись на колени и стали креститься, третьи принялись ругаться:

— Чтобы наш батько-атаман в сыщики подался?!

— Чтобы он, как паскудный ярыга, на братьев своих доносил и замыкал их в острогах?!

— Да по нашенским поняткам, мы такого перевертыша — ярыгу на ножах должны поднять, а потом — порвать на куски!..

Заскрипел зубами Хапкий Луп и едва слышно процедил:

— Поздно отказываться… Играем…

Поняли разбойники: их ропот добром не кончится. Смолкли, сникли удалые хлопцы. Лишь понурыми взглядами ловили каждое движение карт в руках игроков, да воровато косились на золотую монету, что по-прежнему на полу валялась.

Не отнять у нечистой силы ни прозорливости, ни упрямства. Если втемяшилось что-то в бесову башку, обязательно исполнит, даже себе во вред.

В первой игре победил атаман, а во второй — посланник сатаны.

В общем — „чертова ничья“…

Неловко поднялся из-за стола побледневший Хапкий Луп и, не глядя в глаза товарищам, заявил:

— Лучше удавлюсь или — в Днепр с кручи… Ну а с ярыгами-перевертнями сами, братцы, знаете, как поступать, — махнул атаман обреченно рукой и, не прощаясь, ушел.

Куда? О том оставалось лишь строить догадки.