Она не могла уснуть, отправилась на палубу подышать морским воздухом и встретила там этого матроса. Никто из прежней команды Вейна не высказал никаких возражений против того, чтобы нанять Мери и маркиза: слишком хорошо они помнили отвагу этих двоих в бою. Сейчас Харвуду пришла охота пооткровенничать.

— Энн согласилась, чтобы ее отвезли на Сосновый остров, и была так мало настроена рожать, что осыпала Рекхема бранью — это ведь он ее обрюхатил. Рекхем намеревался сразу же сняться с якоря, но она так его околдовала, что мы простояли там месяц, — говорил матрос. — Дошло до того, что некоторые из наших сделались охотниками за буйволами, да так и остались на острове.

— А ты не захотел?

Харвуд пожал плечами:

— Для каждого своя дичь. Одним нравятся кабаны, другим — метиски… Если тебе понятно, что я имею в виду.

— Понятно. А ребенок?

— Малыш Джек? Крепкий и горластый, весь в отца. Рекхем от него без ума, равно как и его женушка. Он все откладывал наше отплытие со дня на день. Но нас-то не проведешь, мы прекрасно понимали, что девчонка водит его за нос. Но он — наш капитан, и мы достаточно хорошо его знаем, чтобы сообразить: в конце концов ему это надоест. Мы закоптили побольше мяса и рыбы, насушили фруктов, вылечили тех из наших, кого подтачивала цинга, наполнили водой бочки и купили маниоковой муки. Одним словом, наделали запасов, которых хватило бы на долгое плавание, — рассудив, что, когда выйдем в море, лучше нам не слишком часто оттуда возвращаться, чтобы она вконец не избаловала нашего капитана.

Харвуд потянулся, сделал затяжку, выпустив из трубки облачко дыма, и стал рассказывать дальше:

— Однажды утром в кубрик явился Рекхем. Приказал Фертерстону собрать команду и держать «Реванш» наготове, чтобы на следующую ночь мы могли сняться с якоря. Мы сразу смекнули, что он решил потихоньку сбежать от своей бабы. Незаметно погрузили на судно припасы и стали ждать на борту. Ты можешь мне не верить, Рид, но, когда Рекхем поднялся из лодки по веревочной лестнице на палубу, физиономию у него так и перекосило, да и у нас тоже.

— Почему?

Харвуд рассмеялся, припомнив, как это было:

— Да ведь Энн появилась одновременно с ним, только с левого борта! Взобралась по якорной цепи и раньше капитана оказалась на юте, одетая по-мужски и вооруженная. Когда она одновременно пальнула в воздух из обоих своих пистолетов, мы все призадумались, не черт ли перед нами выскочил!

Теперь расхохоталась и Мери. Она очень хорошо представила себе, каким стало лицо у Рекхема, когда он это увидел. Харвуд между тем продолжал:

— «Поглядите-ка на меня хорошенько, шайка мужланов! — выкрикнула девчонка. — И ты тоже, Рекхем! Предупреждаю: первому, кто еще надумает меня облапошить, я отрежу яйца и самого же заставлю их слопать! Что до тебя, капитан, только попробуй сделать мне еще одного карапуза, и я зажарю его на вертеле и подам тебе к столу! — прибавила она, сплюнув через фальшборт. — Не для того я бросила Бонни! Постарайся об этом не забывать!» Потом Энн шагнула через проход, раскинула руки и спрыгнула к нам, а мы так и стояли, обалдевшие до того, что не могли пошевелиться. Она перекувырнулась, вскочила на ноги, протянула Рекхему пистолеты, покраснев от злости, как поротая задница, и заявила: «Если хочешь, накажи, но если высадишь на берег, больше не увидишь меня никогда!»

— И Рекхем сдался…

— Он влепил ей пощечину и на два дня заковал в цепи. На третий день она появилась, злобно на нас поглядела, выдула пинту тростниковой водки и проворчала, что первому, кому взбредет в голову ее лапать, нечем станет дрочить. Во время абордажа она такая же бешеная, как ты, разве что опыта у нее поменьше. Эта девчонка — настоящий черт. И лучший товарищ, о каком только можно мечтать, — зевнув, заключил Харвуд.

Через минуту он уже спал, убаюканный мерным движением корабля и выпитым ромом.

Мери Рид долго сидела под усыпанным звездами небом, покуривала трубку, посмеивалась над темпераментом Энн, в котором узнавала свой собственный, и в душе радовалась тому, что они наконец-то рядом, изумлялась, как чудесно на этот раз случай все устроил — словно хотел примирить ее с прошлым. Однако чтобы вновь обрести дочь, чтобы открыть ей правду, надо для начала ее приручить. Это займет немало времени, но Энн в конце концов полюбит Мери.

Балетти согласился с ней несколько дней спустя, когда, нагнав наконец добычу, уготованную им судьбой, «Реванш» запустил когти в чужой борт, заранее хмелея при мысли о резне. Энн разбойничала бок о бок с Мери. Они безжалостно набросились на этих закаленных в боях мужчин, им не терпелось услышать звон металла о металл, их силы удесятерялись от запаха опасности, они с равной грацией приближались к смерти. И последние сомнения маркиза отпали. Эти две женщины бесспорно были одной крови. Той, которую они проливали.