Мери вздохнула:

— Или я потеряю ее навсегда. А вот этого я не перенесу. Я никогда не стану снова матерью Энн. Любовь рождает не истина, маркиз, ее рождают доверие и присутствие рядом.

— Она зарождается в утробе, ее взлелеявшей. Доверься своему инстинкту.

— Мой инстинкт приказывает мне убить Эмму, — жестко сказала Мери и снова вздохнула. — И навеки проститься с ребенком, которого я носила под сердцем.

— Перестань себя истязать. Всему свое время. Есть время для мести и есть время для прощения.

— Пираты с правого борта! — заорал впередсмотрящий.

Мери, взобравшаяся на мачту, тоже заметила судно. Приложив руку козырьком ко лбу, чтобы защитить глаза от слепящего солнца, она вгляделась в далекий силуэт и почувствовала, как забилось сердце.

— Черт возьми! — выругалась она. — Готова спорить, это «Реванш».

Спрыгнув со стеньги на палубу, она, вся раскрасневшись от охватившего ее странного возбуждения, бросилась к Джеймсу, который всматривался в горизонт. Схватила подзорную трубу, спеша проверить свою догадку.

И тотчас, покинув Джеймса, слетела по трапу и ворвалась в каюту, где Вандерлук с Балетти определяли местонахождение судна.

— Рекхем! — крикнула она.

Оба замерли. Во взгляде Мери светился огонек безумия, какого они раньше у нее не замечали.

— Рекхем. Таверна в Нью-Провиденс, — прерывающимся голосом выпалила Мери. — Это она.

— Она?

— Жена Бонни. Это была она. Энн!

Вандерлук перевел взгляд на Балетти. Тот побледнел.

— Ты сказал, она на меня похожа, — стояла на своем Мери, чувствуя, как стучит в висках кровь.

— В самом деле, Мери, но…

— Это она, маркиз! — Мери провела по лбу дрожащей рукой. Теперь в ее взгляде читалось отчаяние.

Балетти постарался вызвать сохранившиеся в памяти картины. Они были расплывчатыми. Слишком много времени прошло с тех пор, как они покинули Нью-Провиденс. Приблизившись к Мери, маркиз обнял ее: