— По какому праву! — кипятилась она, осыпая его ударами.
— Ну все, хватит, — решил он, — давно пора преподать тебе другие законы.
Как ни отбивалась Эмма де Мортфонтен, собственный наемник уложил ее на диван в квартире посла и изнасиловал.
— Ты поплатишься жизнью за то, что посмел это сделать, — проговорила она намного позже губами, вспухшими от свирепых поцелуев Габриэля.
— Меня бы это удивило, — насмешливо отозвался тот, застегивая штаны.
— Почему это? — недовольно спросила она.
Он схватил ее за руку, рывком поставил на ноги и притиснул к себе.
— Потому что тебе это понравилось, хозяйка. Я посмотрю, что мне удастся сделать с твоей Мери, — прибавил он, грубо ее оттолкнув.
Эмма в полном смятении чувств рухнула на диван. Все тело у нее пылало. Никогда ни один мужчина так с ней не обращался.
Габриэль смерил ее взглядом и улыбнулся. Его улыбка показалась ей непереносимой, однако она столь же смущала ее, сколь и раздражала.
— Когда ты вернешься? — спросила Эмма.
Он не ответил.
Едва Габриэль вышел за дверь, Эмма удовлетворенно потянулась. Он был прав. Ей понравилось.
— Мама!
Мери подскочила, мгновенно проснувшись, и села на постели. Каюта была озарена радостным светом, вливавшимся сквозь большие окна. Мери только и смогла, что раскинуть руки, сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди. Ничтожной доли секунды хватило для того, чтобы исчезли все ее сомнения, все ее страхи. Никлаус, ее мальчик, был здесь, рядом с ней. Они до боли стиснули друг друга в объятиях и принялись ненасытно целоваться.
— Капитан сказал, ты уже выздоровела.
Никлаус отодвинулся и замер, увидев, что по щекам матери льются слезы.
— Ты плачешь?
— Это я от радости, что вижу тебя.
Она не обманывала его. Ее захлестнуло непомерное счастье. В глазах Никлауса-младшего мерцали тысячи звезд, и Мери безошибочно узнавала каждое созвездие, пусть даже ее сын изменился, вырос, окреп, пусть волосы у него сильно отросли, а голос стал ниже. Его узнали ее пальцы, ее утроба, ее душа. Она снова привлекла сына к себе и сжала так, что едва не хрустнули косточки.