Ребенок еще теснее прижался к ней.
— Да ведь я же умею драться, — возразил он.
— Конечно, и ты уже большой мальчик, вот только у меня теперь, кроме тебя, никого не осталось, сынок, и…
Мери не смогла договорить, она все-таки расплакалась, а глядя на нее, заплакал и сын.
— Никогда — клятвенно заверил он ее, — никогда, мамочка, ты меня не потеряешь! Никогда-никогда!
Они крепко, до боли, обнялись, заполняя нежностью пустоту, стремившуюся их поглотить.
На рассвете Никлаус-младший объявил матери, что согласен остаться с этим корсаром, если она пообещает ему вернуться с Энн.
— Я не вернусь, пока не найду ее, Никлаус. А до тех пор придется тебе самому о себе заботиться.
И тогда сын отстранился от нее, вытащил из-за ворота мужской рубахи Мери нефритовый «глаз» и, держа на весу между собой и матерью, плюнул на подвеску:
— Клянусь!
Вспомнив, что именно так, при помощи изумрудной саламандры, которую Энн носила на шее, дети скрепляли свои клятвы, Мери без колебаний последовала примеру сына. Затем они поднялись, вытерли слезы, которые все еще текли из-под опухших век, собрали вещи и отправились на конюшню за лошадью.
Не успели они проехать и двух миль по большой дороге, как Никлаус-младший уснул, и Мери почувствовала умиротворение. Впервые с тех пор как не стало Никлауса.
2
Чуть больше месяца прошло с тех пор, как мать и сын покинули Бреду, и вот наконец они добрались до Тулона. Мери с наслаждением вдыхала пахнущий морем воздух. Чем ближе она подходила к береговой черте, спускаясь по узким улочкам с разноцветными домами, тем спокойнее себя чувствовала. Впереди был военный порт, где она намеревалась осведомиться о «Жемчужине» и ее капитане. Она не знала, действительно ли Форбен все еще плавает по Средиземному морю, но решила, что именно здесь у нее больше всего шансов его найти, поскольку в Провансе у него дом. Мери доверяла своему инстинкту — он почти никогда ее не подводил.
Даже если ее немного смущала мысль о том, как она предстанет перед Форбеном через столько лет, по-настоящему никакого выбора у нее не было. Разве Клод не обещал ей когда-то, что у нее всегда будет союзник? Сейчас — самый подходящий момент для того, чтобы подтвердить делом эти слова.
— Вам повезло, — сообщили ей в порту. — «Жемчужина» на днях должна вернуться. Капитана Форбена ждут при дворе, его хочет видеть король.
И Мери с Никлаусом-младшим поселились в гостинице, смотревшей окнами на рейд. Чтобы как-нибудь скоротать время и не так сильно томиться нетерпением, Мери принялась обучать сына кое-каким карточным играм, поддаваясь ему ради простого удовольствия видеть, как он смеется, довольный тем, что выиграл.
Понемногу жизнь снова вступала в свои права.
Кроме того, Мери рассказывала мальчику о своих приключениях на «Жемчужине», о той радости, которую доставляло ей плавание по морям: она надеялась, что это поможет ему легче перенести разлуку.
Неделей позже они ужинали вдвоем в зале на первом этаже гостиницы. На вертеле жарилась целая свинья, мясной сок стекал в нарочно для этого подставленный горшок с супом. Примостившись в уголке у очага, краснощекий повар медленно крутил рукоятку, то и дело прикладываясь к стаканчику, чтобы утолить жажду и немного развлечься. В зале стоял оглушительный шум, так что разговаривать было невозможно, разве только перекинуться словечком-другим. В Тулоне смеялись громко и сочно. Когда Никлаусу-младшему требовалось что-нибудь сказать матери, приходилось вопить во все горло. Что он и проделывал без зазрения совести и без особой на то необходимости, исключительно ради собственного удовольствия и воспринимая это как непременное условие игры. И тут в зал ураганом влетел человек. Вилки повисли в воздухе, разговоры мгновенно стихли.