Судья скинул с ноги войлочную туфлю и запихнул ее в разинутый рот лежащего человека.

— Не торопись, скоро наговоришься у меня вволю! — сказал он и затем, показывая Капралу бамбуковую трубку, стал объяснять: — Видишь — снотворный порошок был в этой бутылочке. Можно выдуть его, скажем, под дверь, и люди в комнате тут же заснут. Только этому мерзавцу крупно не повезло: мой приятель спал на полу головой к двери, и порошок сразу попал ему в нос. Он чихнул и, прежде чем порошок успел рассеяться по помещению, распахнул дверь, и мы выскочили. Еще вечером я срезал бумагу с окна, и потому сразу же сквозняком все вытянуло. Не случись этого, вы бы все заснули надолго, а мы с дружком, похоже, навсегда. С перерезанным от уха до уха горлом. Это ведь ты устроил так, чтобы окошко не открылось?

Гунь Шань только кивнул, безуспешно пытаясь вытолкнуть изо рта туфлю.

— Прикажи залепить ему рот, — продолжал Ди. — И пусть соорудят из двух шестов носилки. Мы завернем его в одеяло и понесем. Если встретим ночную стражу, скажем, что несем к лекарю заразного больного.

— Убери с него ногу, Лысач! — гаркнул Капрал. — Не видишь, что ли, он и так не может ходить.

Затем, обращаясь к судье, спросил:

— Инструмент тебе нужен?

— Не учи ученого, я как-никак был начальником стражи, — проворчал Ди. — Дай только нож.

— Ладно, — отозвался Капрал. — Кстати, принеси мне его пальцы и уши. Разошлю их кое-кому из несговорчивых, чтобы не забывали, с кем имеют дело. Завернешь в промасленную бумагу и принесешь, договорились? А куда тело денете?

— В трясину опустим, там его никто не отыщет.

— Ну и хорошо. Вообще-то не люблю убивать, но уж если это делать, то надо, чтобы все было чисто.

От боли и ужаса Гунь Шань совсем обезумел. Казалось, глаза его вот-вот вылезут из орбит. Пригвожденный к полу, он извивался словно уж. Когда Лысач вынул кляп, он забормотал что-то нечленораздельное, но рот ему тут же заклеили, и звуки прекратились. Капрал лично связал его по рукам и ногам тонкой и прочной веревкой. Двое принесли импровизированные носилки, перекатили на них Гунь Шаня и привязали его тело к палкам.

Появился Студент.

— Что тут происходит? — спросил он, изумленно глядя на мужчин и обнаженную девушку.

— Не твое дело, молокосос! — отрезал Капрал, и сказал, обращаясь к Ди: — Ночью на болоте никого не бывает, так что можете заниматься с ним в свое удовольствие. Этому гаду я никогда не доверял — и правильно делал!

Ди и Цзяо Тай со своей ношей вышли в переулок. Вокруг было тихо. Если кто-то и слышал шум, то, видимо, почел за лучшее не вмешиваться.

Через две улицы им встретился ночной дозор, и тоном, не допускающим возражений, Ди приказал им нести носилки прямо к зданию суда.

— Это опасный преступник, — добавил он, и двое могучих мужчин тут же приняли ношу.

У главного входа судья передал заспанному стражнику свою визитную карточку с указанием немедленно разбудить советника Баня. Ночные сторожа оставили носилки и удалились. Вскоре появился стражник с фонарем. За ним в домашней одежде вышел и Бань. Он стал засыпать их вопросами, но Ди сразу же его прервал.

— Это Гунь Шань, — сказал он. — Прикажите людям перенести его в свой кабинет и разбудите Дэна, объясню все позже!