— Я понимаю, но… Иногда не понимаю. Ты же мой лучший друг, меня это беспокоит, — сказал Семён. — Постоянно где-то пропадаешь, порой даже не ночуешь в общежитии, дерёшься со всеми. Вон, кулаки все сбитые, думаешь, я не замечал?

— Оно само так выходит, — ответил Кувалда, падая на заправленную кровать прямо в одежде.

— Скажи честно, — попросил князь, понизив голос почти до шёпота. — Тебя завербовали бомбисты?

Краснослав едва не поперхнулся от негодования, но быстро взял себя в руки.

— Нет. Боже упаси, нет, — твёрдо ответил он.

— Хорошо. Я тебе верю, — спокойно произнёс князь.

— А ты бы донёс? — поинтересовался Кувалда, заложив руки за голову.

— Да. Ненавижу этих… Мерзавцев, — после некоторой заминки подобрал слово Семён. — Только честный народ от них больше страдает.

Кувалда помолчал. Хотелось довериться князю и рассказать всю правду о рептилиях, но что-то его всё-таки останавливало. Ведь если сам Кувалда мог противостоять чешуйчатым гадам, то юный и бессильный Семён — нет.

— А ведь они многие сами из дворян, — вздохнул князь.

— Может, и здесь имеются? Я имею в виду, здесь, в гимназии, — спросил Кувалда.

— Да, наверняка, — ответил Семён. — По именам не знаю, конечно, но подозрения есть.

Что-то Кувалде подсказывало, что в окружении цесаревича точно присутствует пара-тройка мамкиных революционеров. Втихую собирают информацию.

— Например? — спросил Краснослав.

Семён задумался, делиться пустыми домыслами не очень-то хотелось.

— Это всё неточно, конечно, — заранее уверил он. — Но похоже, что Никон Морозов как-то замешан. Тоже пропадает не пойми где, со всякими мутными личностями видели его. Собака безродная.

— Это который? — уточнил капитан.

— Это младший, Никон. На класс младше нас. А в нашем классе Павлик, старший. Тоже собака безродная, — сказал князь.

— Не семья, а сборище негодяев, — хмыкнул Краснослав.

— Так и есть, — согласился Семён.