— Ага, — согласился Кувалда.
— Думаю, мы всё уладили. Мир? — граф протянул ему широкую ладонь.
Кувалда на секунду задумался, инстинктивно выискивая подвох, но никакого подвоха не было. Румянцев и его банда уважали только силу, а Кувалда только что наглядно доказал, что его нужно уважать. Поэтому граф был абсолютно искренен.
— Мир, — ответил Краснослав, пожимая руку недавнего соперника. Рукопожатие у него было крепким и твёрдым.
— Клянусь честью, это нужно отметить! — воскликнул граф.
— В другой раз, — ответил Краснослав.
— Тогда хоть скажи, могу я рассчитывать на реванш? — ухмыльнулся Румянцев, видимо, живо представляя новый бой.
— Да, наверное, — пожал плечами Кувалда. — Не сегодня.
— Конечно, не сегодня! — хохотнул Румянцев. — Я, пожалуй, тоже подлечусь сперва. А вот потом!
Они покинули клетку, толпа окружила Кувалду, засыпая вопросами о тренировках, приёмах и допинге, но тот лишь вяло отмахивался. Он наскоро утёрся полотенцем, оделся. В раздевалке встретил всех, с кем дрался, и был готов в случае чего дать отпор, но все на него смотрели с уважением и страхом. Хилков даже подошёл, пожал руку и поблагодарил.
— Представляешь, уже шестнадцать, а я всё силу пробудить не мог! — широко улыбаясь, воскликнул он.
— Я тоже не мог, — сообщил ему Кувалда, похлопал по плечу и отошёл.
Он направился прямо к букмекерам, забирать свой выигрыш. Хоть он и поставил всего восемь рублей, кое-какой прибыток всё равно получился. Но Кувалда даже и не догадывался, насколько большой.
— Я за выигрышем, — сообщил Краснослав грустному бухгалтеру, который раз за разом пересчитывал купюры, щёлкая деревянными счётами.
— А-а-а… Ваше благородие, поздравляю… — буркнул он.
Видимо, и сам проигрался в пух и прах на этих ставках.
— Хоть бы намекнули как, ваше благородие… — произнёс он, начиная выкладывать на стол пачки ассигнаций.
— А ты бы поверил? — фыркнул Кувалда, наблюдая, как растёт на столе стопка денег.
— Так нет, конечно… — пожал плечами букмекер. — Восемьдесят четыре тысячи рублей ровно. Пересчитывать будете?
Кувалда смерил взглядом эту гору бумаги, в которой, в основном, были рублёвые и десятирублёвые ассигнации.