На душе у Гарри было тревожно. Особенно его не радовал новый преподаватель ЗоТИ, Аластор Грюм являл собой образец доблестного служаки, уволенного на пенсию по состоянию здоровья. Проучившись чуть меньше месяца у этого садиста — параноика, Поттер совершенно не горел желанием знакомиться с ним поближе. И садист — параноик — это не на пустом месте сделанное заключение. А как еще можно охарактеризовать человека, показывающего школьникам три непростительных на пауках на уроке, пьющего только из своей фляжки, и применяющего принудительную анимагическую трансформацию к школьникам. Драко отделался совсем не легкими ушибами, сотрясением мозга и переломом руки. Хорошо Гарри находился рядом и смог его поймать до того, как ему нанесли еще большие увечья. Крэбб и Гойл, потом, извинялись и говорили, что не могли пошевелиться, словно на них обездвиживающее наложили. Поттер пришел к выводу, что это вполне возможно. На Райвенкло потом долго обсуждали этичность такого наказания, правда возмущение поступком преподавателя в их рядах преобладало. Мадам Помфри тоже пришла в ужас, когда Гарри принес ей белого испуганного и избитого хорька, да и вызванная МакГонагалл возмущалась вполне достоверно. Только вот делу хода не дали, хотя в Попечительском совете об этом происшествии и показательном уроке с непростительными заклинаниями знали все. Единственным счастливчиком был Рон, как же, его врага так опозорили перед всей школой. В чем позор никто понять не мог, как и его восторженного восхищения этим преподавателем.

Кстати Грюм предлагал Гарри дополнительные занятия по своему предмету, но Поттер преподавателя поблагодарил, и вежливо отказался, сказав, что ЗоТИ его интересует мало, чары, трансфигурация и зелья, вот его интересы. А в остальных предметах ему вполне хватает школьной программы. Грюм хмыкнул, но настаивать не стал.

До тридцать первого октября времени оставалось все меньше и меньше, а собственная паранойя Поттера все сильнее активизировалась. Весь прошлый год она почти не давала о себе знать, видимо подсознательно, он понимал, что в ситуации с лжеБлэком ему ничего не угрожает. А тут он не мог никак сообразить, откуда грозит опасность? В школу приедут ученики из других школ, может кто — то затаил на него, Гарри, зло, за так называемую победу над Темным Лордом? Не слишком правдоподобно, но возможно, мало ли фанатиков на свете. В школе будет проходить одно из самых опасных соревнований, для школьников, оно было запрещено лет триста назад, из — за высокой смертности среди чемпионов, кажется, в тот год в живых из трех остался только один, да и тот калека. Но чем это может грозить, непонятно, участвуют в нем претенденты, достигшие семнадцати лет, ему же на три года меньше, выбирает артефакт, а не человек, так что подкупить его невозможно. Но беспокойство отравляет жизнь, нарастает ощущение опасности. И даже посоветоваться не с кем, Том в замке, а Снейп, ну как профессору объяснить собственные ощущения? Фактов — то нет, никаких. Промыкавшись с собственными ощущениями еще пару дней, Гарри не выдержал и котел на уроке зельеварения, послушно выдал фонтан в потолок. Все же неконтролируемые взрывы получались только у Лонгботтома, а Гарри старался максимально обезопасить себя и окружающих. Получив, совершенно заслуженно, отработку, вечером он, вздыхая и путаясь, рассказывал профессору о своем предчувствии. И что удивительно, профессор не отмахнулся, не стал язвить, а слушал внимательно и, словно, с чем — то сравнивал.

— Скажи, Гарри, а раньше твоя паранойя, как ты ее называешь, она действительно указывала на грозящую тебе опасность?

— Да, ну там правда, было не слишком для жизни опасно, кузен с компанией обожали меня вчетвером ловить и лупить, было больно и обидно, но в принципе — не смертельно. На первом курсе, когда тролль вырвался, у меня в голове сирены выли с самого утра, в тот день, когда меня потащили с василиском драться, на втором курсе, я то же чувствовал неприятности, но не так остро, как сейчас.

— Значит, будем исходить из того, что опасность тебе, действительно, грозит. А указания на счет, отчего она тебе грозит — отсутствуют. ЛжеБлэка откидываем сразу, его нет пока в игре, и, видимо, появится он ближе к следующему году. Грюм — то тут, роль Блэка играть некому. В то, что среди приезжающих, есть твой закадычный враг, верится с трудом, тем более, не забывай, они все твои вассалы, те кто метку принял, они и их дети тебе не опасны.

— Вот про это я забыл. А следовательно, опасность мне грозит от турнира.

— Я попытаюсь выяснить, озадачу Малфоев и Тома, пусть в библиотеках поищут, можно ли обмануть кубок огня, это тот артефакт, который выбирает чемпионов.

— Как хорошо, что у меня есть с кем посоветоваться, профессор, спасибо вам. Когда примерно предполагаешь, что за опасность может тебе грозить, жить становится гораздо легче.

— Кстати, все время забываю тебе сообщить. Люциус говорит, что по сведениям из его источников, Сириуса Блэка продолжают искать, причем очень настойчиво. Его желают найти, и не важно, в живом или мертвом виде, деньги за его поимку выкладывают не малые, но это не родственники и не друзья, как ты сам понимаешь, а таких врагов у него не было, как Нарси выяснила.

— Он нужен директору, пока он на свободе, лжеБлэк не может безопасно появиться на моем горизонте.

— Правильно. И последнее время стали искать Люпина, но не так настойчиво. Об этом тоже Люциус сообщил недавно.

— Он тоже может опознать лжеБлэка, да и другие планы у директора на него были, наверняка старичок не просто так оборотня облагодетельствовал, в школе учил, прикрывал от других, старостой назначал, не запросто так, не по доброте душевной.

— Зачем он нужен, можно только гадать. А вот то, что его через океан, как впрочем и Блэка, найти нельзя, это нам на руку. Вовремя ты их из Англии отправил. Очень вовремя.

Продолжение разговора случилось через неделю, почти перед самым днем Х. Профессор, как обычно, придрался к зелью, приготовленному Гарри и назначил его переделывать. Вечером.

— Что я могу сказать. Новости не утешительные. Гарри, твоя паранойя совершенно права. Кубок можно обмануть, и сделать это совсем не сложно. Достаточно иметь пергамент собственноручно подписанный тобой. У меня таких, например, скопилось несколько штук. Эссе и домашние задания ты пишешь, подписываешь, и сдаешь преподавателям. Оторвать твою подпись от одного из них, может любой. Далее нужно просто попросить совершеннолетнего волшебника кинуть листок с подписью в кубок. А вот тут и наступает интересный момент. Если просто бросить твое имя, то кубок будет и дальше выбирать среди всех имен претендента, совершенно беспристрастно. И окажешься ты чемпионом или нет, будет зависеть только от того, насколько ты сильнее и умелее других. Но это слишком непредсказуемый процесс, сам понимаешь, пускать такую аферу на самотек, никто не собирается. И решение вопроса и тут существует. Как стало известно, зачаровать кубок нереально, от обычных чар он защищен, но артефакт этот разумный и одушевленный, как распределяющая шляпа, таких в мире осталось, на пальцах одной руки пересчитать можно. Обычная магия, как я говорил, на них не действует, а вот ментальная… Специалист уровня мастера, такой как я, например, может внушить шляпе, на какой факультет отправить первокурсника. А директор ментальной магией владеет, он мастерство получал, в гильдии состоит, я знаю, и иногда, мне кажется, что шляпу он подправляет, а раз со шляпой он управляться научился, то и кубок не будет для него непосильной задачей. Внушить, что участвуют не три школы, а четыре, и вперед, будет Гарри Поттер участвовать в турнире. Деваться ему будет некуда.

— Очень неприятная ситуация. И как мне быть?

— Разорвать контракт не получится, даже если ты будешь отсутствовать в школе, это ничего не даст, так что остается только усиленно готовиться. Мы будем тебе помогать, всем, чем сможем.

— Очень страшно идти вперед, точно зная, что ловушка уже на пути и свернуть нельзя.

— Гарри, турнир не является самоцелью, так что погибнуть тебе не дадут, а вот ради чего это будет организовываться, вот про это узнать бы. Будь внимателен, может, из косвенных замечаний мы сможем сложить по кусочкам мозаику, задуманную директором.