Человек экономический охотнее всего делает то, что наиболее рационально, и если государство платит ему деньги за то, что он безработный или больной, он будет безработным или больным, потому что он на этом зарабатывает.

Мировые ресурсы ограничены, и это воспитывает дисциплину, поскольку люди вынуждены конкурировать друг с другом, чтобы выжить. Рыночные решения и общественное неравенство становятся средством поддержания порядка среди людей. Если люди будут просто получать всё, что им нужно, без конкуренции, у них не будет причин вести себя дисциплинированно. Поэтому давать каждому по потребностям, а не по заслугам, аморально. Человек получает стимул быть хуже, чем он есть, тем самым ему оказывается плохая услуга. Мы все рациональны, и если построим систему, в которой рационально быть ленивым, то получим ленивое общество.

Следствием такой точки зрения всегда будут победители и проигравшие. Более дисциплинированные выиграют в обществе, и это будет заслуженный успех. Умение заработать деньги станет подтверждением, что заработавший – хороший человек. Поэтому для лиц с высокими доходами разумно снизить налоги. Недостаточный успех – это в свою очередь знак недостаточной дисциплины. Потому более чем справедливо, если менее дисциплинированные будут служить более дисциплинированным. Для них найдётся масса рабочих мест в плохо оплачиваемом обслуживающем секторе, который продолжает расти. Пусть каждый работает так, как может, и пусть свободный рынок вдохновляет нас, заставляет проявлять рвение в работе и заботиться о благосостоянии.

Риторика Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана таким образом предполагала искоренение нездоровых предприятий с помощью простых мер. Но в 1980-е ни Тэтчер, ни Рейгану не удалось продемонстрировать миру выдающиеся экономические достижения. После низкой конъюнктуры начала десятилетия американская и британская экономики развивались (как развивается экономика после конъюнктурного поворота), инфляцию побороли, ставки упали, но безработица была заоблачной. И в США, и в Великобритании на протяжении всего периода наблюдалось растущее неравенство и замедленный рост продуктивности. Когда Маргарет Тэтчер покидала пост, уровень безработицы в Великобритании снова приблизился к двузначной цифре.

Неолиберальные идеи могли доминировать в дебатах 1980-х, но наиболее успешным десятилетие было для Японии и Западной Германии. В этих странах, безусловно, присутствовали центробанки, которые боролись с инфляцией, но данные страны не проглотили пакет неолиберальных реформ целиком. Западную Германию отличали высокие зарплаты и сильные профсоюзы, японскую экономику, в свою очередь, характеризовали крупные государственные инвестиции. И, несмотря на это, все держались именно за неолиберализм. Он был больше, чем просто экономическая программа.

Неолиберальные экономические теории вышли на сцену и объявили выступление двухголового монстра – стагфляции, появившейся в мировой экономике в конце 1970-х. Высокая инфляция и высокая безработица, и обе одновременно солируют, чего не могло быть раньше.

Экономисты находились под влиянием Джона Мейнарда Кейнса, который утверждал, что, если безработица падает, инфляция растёт, и наоборот. Когда почти у всех есть работа, рабочие путём переговоров добиваются повышения зарплаты, и цены повышаются, а когда растёт безработица, происходит обратное. Стагфляция доказала, что не всё просто: стоит лишь усомниться в старых отправных точках, как тут же появляются новые и непроверенные. Но такого «нового» в этот раз не ожидал никто.

«Чтобы помочь бедным и среднему классу, – писал американский автор Джордж Гилдер, – нужно снизить налоги для богатых». Книга Гилдера Wealth and Poverty («Богатство и бедность») вышла в 1981 году и была распродана тиражом более миллиона экземпляров. Рональд Рейган с энтузиазмом включил автора в число друзей и советников. Моральная теория непогрешимости капитализма – противостоять силе мысли Гилдера было решительно невозможно: если богатые станут ещё богаче, это будет полезно для экономики в целом. А снижение налогов для богатых – это лучшее, что мы можем сделать для бедных. Если в кошельке у богача останется больше денег, он будет основывать предприятия, инвестировать в новые технологии и тем самым ускорять экономический рост, рассуждал Гилдер. Появится больше рабочих мест, бывшие безработные пойдут трудиться на предприятия, открытые богатыми. Работники будут получать зарплату и с этой зарплаты платить налоги, так что доходы государства тоже повысятся. То есть государство вернёт те деньги, на которые был снижен налог. Один минус один больше не равняется нулю.

Во-первых, это было колдовство, а во-вторых, слишком складно, чтобы быть правдой. Даже Джордж Буш – старший назвал эту теорию «вуду-экономикой». Чем она, по сути, и была.

В 1974 году экономист Артур Лаффер, журналист The Wall Street Journal Джуд Ванниски и решительный Дик Чейни собрались в гостиничном номере в Вашингтоне. Будущий американский вице-президент поначалу с трудом понимал теорию, которую обсуждали остальные. Но Артур Лаффер взял салфетку и нарисовал на ней кривую. Предпосылки просты: если государство решит, что налог равен 0 %, налоговый доход государства составит 0 крон. Если же государство решит, что налог равен 100 %, налоговый доход государства всё равно составит 0 крон. Работать станет невыгодно для всех. Никто этого делать не будет, и никаких налогов государство не получит. Между двумя точками Лаффер нарисовал кривую, которая показала, что радикальное снижение налогов, вопреки здравому смыслу, может принести государству больше, а не меньше, доходов. Где-то здесь у Чейни округлились глаза: налог можно значительно снизить и не получить дефицит в государственных финансах?

Впоследствии Джуд Ванниски выпустил книгу с приятным названием The Way The World Works («Как устроен мир»). Вместе с Wealth and Poverty Джорджа Гилдера эта книга распространила идеи Лаффера в среде западной элиты.

Элементарная кривая Лаффера могла объяснить всё. Она была проста, но казалось, что она отражает всё наше существование. Ваннински утверждал, что фундаментальная теория налогообложения Лаффера понятна даже грудным детям. Не умеющие ходить грудные дети усваивают то, «о чём часто забывают политики и экономисты». А именно о том, что существуют две налоговые ставки, которые приносят один и тот же результат. Ребёнок понимает, что, если он лежит тихо, мама будет находиться в соседней комнате. «Налоговая ставка» матери – ноль, «доход» младенца (полученное от матери внимание) тоже ноль. Если же ребёнок постоянно кричит и требует внимания, он очень скоро выяснит, что и в этом случае мать прекратит подходить к нему с утешениями. Иными словами, «налоговая ставка» сто процентов, а «доход» по-прежнему ноль.

Фантазии о воспитании детей и внутреннем рационализме младенцев позволили Ванниски сделать удивительные выводы. Несмотря на то, что налоги снизятся на 200 млрд долларов, взрывоопасный дефицит бюджета не наступит. А он, разумеется, наступил: 100 млрд, потом 200 млрд. Дэвид Стокман, глава Административно-бюджетного управления при Рейгане, писал: «В 1982 году я знал, что революция Рейгана невозможна».

Словом, теориям Лаффера не удалось отменить тот факт, что один минус один равно нулю. Как бы Рейган ни хотел снизить налоги для богатых.

Эти годы ознаменовали не улучшение экономики в целом, а начало самого крупного перераспределения в мировой истории: от многих к немногим. Самая богатая прослойка в 0,1 % от общего населения США втрое увеличила свою долю в национальных доходах за период 1978–1999 годов. В Великобритании этот же показатель для самых богатых граждан увеличился вдвое за тот же период: с 6,5 % в 1982 году до 13 % в 2005-м. В России во время проведения шоковой неолиберальной терапии образовалась сверхбогатая элита, которая быстро выкачала остатки. Сегодня в Москве больше миллиардеров, чем в любом другом городе мира.

В 1970-е генеральный директор в США получал в 30 раз больше среднего рабочего. Эта же цифра для миллениума – 500. Известный финансист Дж. Морган в своё время полагал, что зарплата шефа на американском предприятии не должна превышать зарплату сотрудника более чем в 20 раз. В 2007 году это соотношение возросло до 364. Американский уровень оплаты труда топ-менеджеров лидирует в западном мире. Шведская экономическая элита в 2007 году зарабатывала в 41 раз больше заводского рабочего.

Состояние долларовых миллиардеров планеты (их порядка тысячи человек) сегодня превышает общее состояние 2,5 млрд самых бедных жителей Земли. В США за период 1979–2007 годов доходы богатой верхушки выросли больше, чем совокупные доходы располагающихся ниже 90 % населения.

Никогда раньше такое малое число людей не владело такими огромными богатствами. Сверхдоходы частично объясняются глобализацией. Автор книг о Гарри Поттере Джоан Роулинг зарабатывает гораздо больше того, что в своё время зарабатывал Чарльз Диккенс, потому что книжный рынок сегодня глобален. Но расхождения во всех областях этим механизмом объяснить нельзя.

По данным ООН, в 2005 году в мире наблюдается больше неравенства по сравнению с 1995-м, несмотря на экономические успехи многих регионов. Благополучные страны сегодня в среднем в сотни раз богаче бедных. Столетие назад этот показатель составлял девять к одному.

Самые богатые люди приобретают всё большую власть, и среди сверхбогатых сегодня очень мало женщин. В разгар эпохи, когда женщины всё чаще занимают ключевые посты на предприятиях, в ежегодном списке руководителей пятисот самых крупных предприятий мира, публикуемом журналом Fortune, странно видеть всего пятнадцать женских имён. Есть только 14 женщин миллиардеров, которые самостоятельно заработали состояние, остальные получили его в наследство. Женщины составляют всего 9 % от общего числа миллиардеров мира.