Я без приветствия встала со стула, обошла огромный стол и молча вложила ему в руки документ, который, за время, пока Уил добирался до меня, перечитала сотню, а может тысячу раз, изучила вдоль и поперек. Парень тут же перестал замечать все вокруг и погрузился в договор, по мере продвижения к концу листа Уильям все мрачнел и мрачнел, а когда просмотрел его весь, уставился на меня невидящим взором, обдумывая содержание.
— Да уж… — Наконец протянул парень, нарушая тишину, которая находилась в кабинете добрые полчаса. — Я все думал, когда же твой дражайший и драгоценный Валериан сделает это…
— Уил, уже поздно, надо что-то делать с этим. — Я указала на ненавистный лист. — Как ты вообще это проглядел? Я думала, что у тебя все под контролем. Если ты думал, что он это сделает, то почему не остановил его?
— Эли, послушай, — грустно вздохнул друг. — Твой жених не член Сената, которого я могу поставить на место, он король — соседнего королевства. Король, которого ты оставляла править вместо себя. Я тебе уже это говорил, но повторю еще раз. Если бы я ему хоть слово сказал, да что уж, если бы я хоть взглядом показал, что понимаю, чего они хотят, я бы оказался в соседней камере с послом.
— Он же не хотел объединения? Не хотел же? — Я была растеряна и смотрела на помощника, ища подтверждения моим словам. — Он меня любит, поэтому волнуется за меня. Любимый хотел, как лучше, просто получилось несколько наоборот, ведь так?
Уильям сократил между нами расстояние и крепко обнял меня. Однако перед тем, как это сделать мне почудилось в его глазах сочувствие. Возможно я просто придумала это себе, но увидела я именно искру сожаления и участия.
— Я не заменю тебе брата, но ты стала мне настоящей сестрой. Что бы ты не сделала, ты всегда будешь мне самой родной. — Эти слова ввели меня в настоящий ступор, он никогда не называл меня сестрой. — Я тебе не говорил, почему я уезжал на год из Академии и потом мне пришлось заканчивать ее экстерном, догоняя одногруппников. Я потерял свою сестру, она любила одного парня. Одного очень плохого парня. Его не одобряли родители, и тем более я был против их отношений. Мы с Люси были двойняшками, и она всегда была сама себе на уме и совершенно не умела слушать и слышать. Шон умело манипулировал сестрой и настраивал ее против семьи. Сначала я решил дать ей время, свободу, но упустил тот момент, когда Люси стала стремительно терять себя, свое здоровье. Она сильно похудела, на ее теле появились синяки. — Его голос дрожал от эмоций, а моих глазах стояли слезы. Уил никогда не говорил ничего о своей семье, мне порой даже казалось, что ее попросту нет. — Люси отмахивалась, говорила, что все в порядке, но чаще грубо огрызалась и говорила, чтобы я не лез в ее жизнь… — Друг тяжело вздохнул, тишина обрушилась на нас слишком неожиданно, я хотела узнать, что случилось дальше, но казалось, что парень больше ничего не скажет, а уговаривать его я бы не стала. Однако, спустя несколько минут он все-таки продолжил. — Однажды, когда я был в Академии, мама не обнаружила ее дома. Были поиски, долгие дни незнания. Спустя ровно тридцать три дня, я считал каждый день, ее нашли бледную, без дыхания, без каких-либо признаков жизни. Тело Люси вынесло течением. Она умерла, Эли. Этот чертов Шон убил мою сестру, но никаких доказательств не было. Ведь моя милая, глупая сестренка просто спрыгнула с моста. Потом я нашел ее дневник и узнал, что она боялась своего парня, боялась так, что не смогла жить дальше. Я не смог ей помочь. — Он разомкнул объятия и вытер одну единственную слезу, которая катилась у него по подбородку. Теперь уже я обхватила его своими маленькими руками и прижала к себе так крепко, как только могла. — Эли, я не могу потерять еще и тебя.
— Со мной все будет хорошо. Я очень сочувствую тебе, Уил. Знаю какого это — терять близких не понаслышке. Однако Валериан не сделает мне больно, мы любим друг друга. Валериан не Шон, тебе не о чем волноваться.
— Хотелось бы, чтобы так и было. — Парень осторожно поглаживал меня по спине.
— Я думаю, что он не хотел ничего плохого этим договором. Давай так, я сама для начала разберусь с женихом, а потом уже ты будешь действовать так, как считаешь нужным.
— Хорошо, пусть будет, по-твоему. — Я отпустила Уила и направилась к двери, чтобы навестить жениха.
Идя по коридорам дворца моя скорбь по Люси, девушке которую я никогда не знала и уже никогда не узнаю, медленно отступала, отдавая главенствующее место злости, которую поселил внутри меня любимый своим документом.
* * *
Зал для тренировок встретил меня мрачной, холодной атмосферой. Маленькие окна почти не пропускали дневной свет, и основным источником служили свечи. Многие из них уже догорели, и восковые капли образовывали маленькие лужи на бетонном полу. Гранитного оттенка кирпичи добавляли еще больше мрачности этому месту. Когда-то вместо тренировок здесь держали воров, разбойников и заговорщиков, но после появления защищенной от магии тюрьмы место долго пустовало. Однако мой отец отвел это помещение для дополнительных тренировок магов. Оно отлично скрывало звуки борьбы, сдерживало магическую энергию и не позволяло огненным магам пугать своими навыками других членов армии.
В центре зала ожесточенную борьбу на мечах вел Валериан с одним из своих стражников. На сюртуке соперника был вышит герб Майринера — символ воды в кристальных оковах ледяных цепей. Легенда гласит: в одну из суровых зим Майринер был практически весь заморожен во льдах. Люди были в панике, король и королева не могли справиться с беспокойством своих жителей и незаметно покинули королевство, оставив Майринер вместе с народом заживо погибать в аномальных льдинах. Никто не мог справиться с силой разрастающейся стихии, королевство будто прокляли, даже маги огня не могли справится. И вот тогда появился неизвестный господин. Сила его водной магии была настолько велика, что он казался посланником Единого, отправившемся на помощь бедным жителям Майринера. Воззвав к жизненной энергии воды, он заставил ее течь под льдами, сокрушая глыбы и унося их подальше от народа. Затем неизвестного провозгласили королем, он спас народ, не дав льду заключить водных магов в свои ледяные оковы смерти. С тех пор, как напоминание, эта легенда живет на гербе Майринера.
В отличии от стражника Валериан обошелся минимальным количеством одежды. Его оголенный торс блестел от капель пота, лицо было сосредоточенным и не выражало никаких эмоций. Он был вовсе на себя не похож, или я его совсем не знала. В нашу совместную ночь передо мной предстал любящий, нежный, ласковый мужчина. С горящими глазами, готовый положить мир к моим ногам. Но сейчас, я смотрела на отстраненного, мрачного короля. Валериан сделал пару выпадов и повалил соперника на пол, приставляя острие клинка к его горлу.
Позади меня захлопнулась дверь, и присутствующие мужчины обратили свое внимание на королеву. На мне было простое платье цвета спелой вишни с расшитыми черным кружевом рукавами и такой же черный корсет, подчеркивающий талию. После похода мое состояние уже пришло в норму. Кожа приобрела здоровый оттенок, на щеках вновь красовался румянец, и глаза отливали серебром на солнце. Но шрамы, они были ужасны. На плече, к счастью, был едва заметный, а вот на животе… Размером он был едва ли больше ладони, тонкий и ровный. Идеальный, сказал бы художник, но я считаю иначе. Шрам служил напоминанием о моей уязвимости. Грустным и совершенно непривлекательным напоминанием. Во время нашей близости, Валериан часто обращал на него внимание, смотрел и почти не касался меня в этой области. Я была уже не такой идеальной для него, но неужели такая мелочь могла его подтолкнуть отстраниться от меня. Мы стали реже видеться, он был не теплее осенней стужи, а сейчас еще и это соглашение на объединение границ. Все за моей спиной, в тайне.
В моей голове тут же всплыли отрывки диалога с владельцем городской таверны: