Представляется также, что монсеньер луцкий епископ обнаружил слишком большую склонность верить в то, что не может быть правдой, ибо, как уже замечено, евреи пришли в Польшу лишь после 1500 года; и, не будучи там в 1400 году, они не могли совершить там предполагаемых преступлений. Невозможно поверить и в то, что, едва оказавшись в Польше, не как завоеватели, но почти как невольники, они с самого же начала осмелились вызвать к себе большую ненависть, чем ранее в Испании. Там, если бы они совершили такие преступления, то были бы убиты, а не изгнаны, так же как все мавры были перебиты по приказу Фердинанда, ибо их признали виновными в преступлениях, отчасти действительных, а отчасти вымышленных. В то же время евреи, не принявшие нашу Святую Веру, были всего лишь изгнаны сказанным Фердинандом. И если в Испании, где они обитали так долго и были настолько богаты, евреев никогда не обвиняли в этом преступлении, можно ли поверить в то, что, оказавшись в Польше, они сразу же открыли эру детоубийства и человекоубийства?
Я был бы рад, если бы монсеньер луцкий епископ вышел из заблуждения, внимательно изучив цитированную мной декреталию Иннокентия IV, которая есть у Барония, продолжившего дело Райнальда. Там он увидел бы те же обвинения против евреев, что выдвигает он, полностью отвергнутые высокочтимым Верховным Понтификом.
Исполнилось сто лет с тех пор, как евреи в Польше впервые были обвинены в этом преступлении. И однако же, они не пожелали обратиться ни к кому за защитой, и для того, чтобы это прозвучало еще весомее, их невиновность провозглашали преподобные ораторы с кафедр. Вот авторитетные свидетельства в пользу этого утверждения. Преподобный отец Джованни Баттиста де Марини, будучи разжалоблен польскими евреями, угнетенными его обвинениями, 9 февраля 1664 года написал весьма спешное письмо отцу Адаму Ходорускому <Антонию Ходоровскому>, провинциалу Польши. В том письме он велел членам своего ордена в том королевстве проповедовать с кафедры и убеждать народ отказаться от порочного представления о евреях, считающихся совершителями преступлений, с которыми мы столкнулись:
Нам была явлена, самым прискорбным и печальным образом, участь несчастных евреев, рассеянных по Польскому королевству, на которых злонамеренно возводятся разнообразные поклепы и клеветы, как невежественной чернью, так и некоторыми лицами, враждебными к ним из-за личной злобы; в особенности обвиняют их, что они привыкли употреблять кровь христиан при совершении обряда Опресноков. <…> А потому, движимые праведной жалостью, мы настоятельно просим вас, святой отец, как самостоятельно, так и через посредство вашего ордена, помочь этим несчастным людям в борьбе против всех несправедливых поклепов… Пусть же евреи знают, что во всем, касающемся этих дел, мы ищем не погибели их, но их спасения.
Я, БРАТ ЛОРЕНЦО ГАНГАНЕЛЛИ, СОВЕТНИК СВЯТОГО ПРЕСТОЛА. [Ritual Murder 1935: 88–89]
Документ 3. XIX век: католическая газета поддерживает обвинения в ритуальном убийстве
Флоренция, 10 ноября 1881 года.
18 апреля, спрошенный о том, зачем ему понадобилась кровь вышесказанного ребенка, он ответил, что кровь ему понадобилась для добавления в опресноки, которые едят на Пасху. Мы не можем не отметить, что Витале, как и Израэль, будучи спрошенным о причине убийства, не сказал, что он намеревался оскорбить христианскую Пасху; ибо его намерение заключалось лишь в праздновании их собственной [Пасхи]. Все еще более проясняется из дальнейшего, а именно, когда его спросили, зачем он исколол ребенка, изуродовав тем самым его плоть, – такие расспросы были вполне естественными, ибо требовалось знать, имелись ли у него и другие причины, – и почему в их обычай входит употребление крови христианских детей, он ответил, что уже говорил об этом и сказал тогда: «Насколько я знаю, причина одна: нам, евреям, нужна кровь христиан, чтобы должным образом отпраздновать нашу Пасху». А чтобы стало еще понятнее, он вскоре добавил: «Евреям каждый год нужна кровь христианских мальчиков, для добавления в опресноки», повторив то, что уже заявлял, совершенно не упомянув о том, что причиной стало намерение оскорбить Христа и христиан. И эта вторая причина, несомненно, является частью нечестивого раввинского обряда. Но это второстепенная причина, а главная – неуклонное выполнение обязательного обряда празднования Пасхи. <…>
Витале жил со своим дядей почти три года. Все это время, на каждую Пасху, он ел опресноки с кровью, как сказано выше, по велению дяди. <…>
Витале три года провел в Монце со своим дядей Соломоном, и в каждый из этих трех лет, на Пасху, они с дядей ели опресноки, приготовленные на крови жителей Монцы. Отсюда мы можем понять, как важны и насколько заслуживают уважения многие местные обычаи в отношении этих еврейских убийц, особенно восходящие к Средним векам. <…>
Спрошенный о том, почему они нанесли раны ребенку таким способом и искололи его таким способом, он ответил, что они нанесли ему раны, дабы собрать кровь, а затем искололи его и вытянули ему руки в память об Иисусе. Насколько знает Витале, из его ответа ясно, что первым намерением, стоявшим за убийством… была… возможность… воскресить воспоминания о Страстях in memoriam Iesu[46].
На вопрос о том, воскрешалась ли память об Иисусе с добрыми или дурными целями, он ответил, что они хотели показать свое презрение к Иисусу, Богу христиан, и сказал, что они каждый год воспроизводили Его Страсти.
На вопрос о том, каким образом воскрешалась эта память, он ответил, что евреи воскрешали эту память ежегодно, добавляя кровь одного из христианских мальчиков в свои опресноки. <…>
Он ответил, что они делали это именно так, приправляя свои лепешки христианской кровью. И все же они были виновны в презрении к памяти Иисуса и Его Страстям, хотя прямо и не думали об этом. Цель же состояла в умерщвлении христианских детей и собирании их крови, чтобы замешивать на ней опресноки, пекущиеся по случаю их Пасхи.
(http://www.todayscatholicworld.com/nov07tcw.htm[47].)
Документ 4. Советский историк обвиняет царское правительство в заговоре
И все же обвинение отвечало их [имеются в виду российские власти] политическим целям – его выдвинули в страхе перед надвигающейся революцией. Шанс представился сам собой после обнаружения в Киеве тела христианского мальчика, которого убили и бросили в пещеру.