Проснулся я от того, что почувствовал на себе чей то взгляд. Довольно странное ощущение. Как будто кто то чуть заметно касается тебя. И это прикосновение было каким-то добрым, что ли. Не открывая глаз я опять увидел светящийся силуэт и попытался сосредоточиться на нём. Судя по всему это была моя молодая бабушка Настя. Хотя, наверное, надо прекращать называть её бабушкой. Здесь и сейчас она совсем ещё девчонка, а я, если не вдаваться в подробности, её родной брат. Но сколько же от неё исходило любви, нежности и радости, но смешанной с тревогой. Хм, это что, я уже эмоции различаю? Так, надо прекращать расстраивать сестрёнку и открывать глаза. Больше мне, пока, никакие части тела не подчинялись. Блин, это что, я всё делал под себя? Опять, как сразу после аварии? И ей приходилось убирать за мной и мыть меня? Бедненькая моя, досталось же тебе. Ну да, надеюсь, это ненадолго. Профессор и Болек и Лёликом говорили, что адаптация продлится не более месяца, а потом сознание полностью возьмёт тело под контроль.
— Ой, Витюшечка, проснулся, — едва я открыл глаза как меня буквально затопила волна счастья, — а я тебе бульон сварила, как бабка Дарья велела. Сейчас принесу и ты покушаешь.
Настя метнулась за занавеску, которой была отгорожена моя лежанка и, буквально, тут же вернулась, неся в руках кружку.
Приподняв мне голову она поднесла к моим губам край посудины и тут мне в нос ударил аромат наваристого бульона. Оказывается до этого я вообще не чувствовал никаких запахов. Честно говоря и дальше бы мне их не чувствовать. Вместе с ароматом вкуснейшего варева в нос шибанул поток других запахов, и не все они были приятными. От неожиданности у меня даже дыхание перехватило. Настя, увидев это, не на шутку испугалась. Её аура в районе груди полыхнула тревожно-красным. Захотелось как то её успокоить, обнять, погладить по голове.
И тут произошло совсем уж непонятное. Я увидел своим вторым (буду его так называть) зрением, как от меня в сторону Насти потянулась словно бы ветка дерева. Своими веточками-отростками она огладила девочку по голове и, прикоснувшись к исходящему из груди красному мерцанию, влила в него светло-золотистого света. Мерцание успокоилось и, как прогорающий огонь, постепенно сошло на нет. Тревога в глазах Насти тоже пропала.
— Ой, прости, братик, тебе, наверное, горячо, — и она начала, смешно наморщив нос, дуть в кружку. Затем попробовала губами варево и опять поднесла мне ко рту. Теперь я уже был готов и отреагировал спокойно, а через мгновение мне в рот потекла тоненькая струйка бульона. Блин, а глотать то я не могу. Не получается. Вчера тётка Дарья свои отвар вливала в меня, что называется, самотёком. Вкуснейший бульон, тем временем, потёк мне на подбородок и на шею. Ну, ё-моё! Жалко то как. И тут я неосознанно сделал небольшой глоток. Ура!!! Заработало!!! А сколько радости было в глазах Насти, когда я выпил все пол кружки.
Я лежал прикрыв глаза и с меня потоками тёк пот. Как в бане в парной. И это с пол кружки бульона. Голова наполнилась тяжестью и клонило в сон. Тут я почувствовал присутствие ещё одного человека. Похоже тётка Дарья пришла. Больно уж аура у неё характерная.
— Здравствуй, Настёна, — послышался знакомый голос целительницы, — ну как вы тут? Как наш болящий? И чегой-то дядьки твоего не видать.
— Ой, здрасти, бабка Дарья, — радостно вскинулась Настя. Похоже ойкать у неё войдёт в привычку, — всё хорошо у нас. Я шулю* сварила и Витюшу бульоном напоила. Как вы велели, пол кружки дала. А он всё сам выпил и его не стошнило. Только потом весь исходит. Уж я его вытирала-вытирала, а он всё идёт и идёт. А дядька Андрей в Чагоян уехал с ранья. Шкуры и мёд повёз сдавать, да новости узнать. Обещал к вечеру вернуться.
— Ну, давай посмотрим твоего Витюшу, — с этими словами тётка Дарья откинула занавеску и подошла к изголовью. Прикрыв глаза она протянула к моей голове раскрытые ладони и остановила их сантиметрах в 10 от меня. Своим вторым зрением я увидел, как в мою сторону от её рук потянулись тоненькие светящиеся веточки (хотя точне было бы назвать их щупальцами, но это звучит немного не приятно). Это что, она собралась залезть ко мне в голову? Ага, счаззз. Сосредоточившись, я протянул навстречу свои ветви, а они были заметно ярче и толще, и мысленно слегка шлёпнул ими по чужим. Ха, шок, это по нашему. Глаза целительницы распахнулись. Никогда не видели глаза размером с блюдца? А я вот увидел. Тётка Дарья с обалдевшим видом плюхнулась на стоявшую рядом с моей лежанкой табуретку. Ошарашенно покачав головой она певуче произнесла
— Силёооон. Нечего сказать. Такой силы я ещё не видала. Ну всё-всё, прости старую, — она приложила свою ладонь к груди и чуть склонила голову, — более такого не сделаю.
Настёна ничего не понимая с удивлением переводила взгляд с меня на целительницу и обратно.
— Ну ты чего нас разглядываешь, будто никогда не видала? — с улыбкой сказала тётка Дарья, — Не прост у тебя братец, ох, не прост. Неси, давай, воду тёплую, оботрём его, да ещё шулей[2] напоим.
Чистый и относительно сытый я умиротворённо полудремал на своей лежанке.
— Нин хао! — раздалось от двери и в горницу, почтительно склонившись, зашёл давешний китаец, — Здравствуйте! Как ваше здоровье?
Что интересно, обращался он ко мне, а не к находившимся здесь же Насте и тётке Дарье.
— Ой, здравствуйте, уважаемый Шэн-ли, — Настёна привычно уже ойкнула, — проходите, пожалуйста. Я сейчас чаю поставлю.
— Здравствуй Шэн, — степенно поздоровалась целительница, — всё, слава богу, хорошо. Теперь болезный наш точно оклемается и на ноги встанет.
— Сапасиба, но тяй попоззе, — китаец слегка поклонился, — мне нада внацале поставить иглы.
Так, стоп. Вот что меня сразу цепляло и показалось странным. Я НЕ ВИЖУ КИТАЙЦА В СИЛЕ. Блин, я даже формулировки стал применять как в "Звёздых Войнах". Хотя, зачем что то придумывать, если всё уже придумали до нас. Так что пусть будет Силой. Ага, да прибудет со мной Сила. Ха-ха.