— Эх, ты, котёнка моя маленькая.
— Я не маленькая.
— Ну, хорошо. Большая котёнка, — я улыбнулся, — не бойся, сестрёнка, теперь всё будет хорошо. Просто после того случая я быстро повзрослел. Ну а знаю много, потому что книжек много читал, а теперь вот вспомнил всё прочитанное.
Настёна подняла на меня глаза и недоверчиво покачала головой. Уж она то прекрасно знала, что застать братца с книжкой в руках было не реально. Но, молодец, промолчала. Хотя разговора с ней рано или поздно всё равно не избежать.
Вечером вернулся из Шимановска дядька Андрей. Хмуро огляделся, молча сел у печи и закурил. На мой вопросительный взгляд только раздражённо махнул рукой.
— Что стряслось, дядька Андрей?
Казак затянулся душистым самосадом, — В Шимановск откуда-то из центра приехал какой-то уполномоченный. Сказывают в России голод лютует сильно. Будут хлеб и скотину забирать.
— Ё….! — я осёкся под нахмуренным взглядом дядьки, — Голод! Как же мог забыть-то? Ведь тридцать второй год же! Ты вот что, Андрей Григорьич, слушай сюда и сделай как я скажу, иначе плохо нам всем будет и даже очень. Сейчас вечеряй, а после пойдём с тобой и часть скотины сейчас же пустим под нож.
Дядька Андрей возмущённо вскинулся и хотел было высказать всё, что он думает о некоторых молокососах.
— Погоди, дядька, дослушай сперва. Скотину и хлеб всё равно изымут и не факт что что-то оставят на жизнь. А к тебе придут к первому, так как ты не колхозник, зажиточный единоличник и вообще подозрительный элемент. Поэтому сейчас зарежем часть скотины, мясо уберём в ледник а лаз в него завалим. Как ты его копал и обустраивал, о том никто не знает и искать, в случае чего, не будут. Завтра по утру пойдёшь в Чагоян и приведёшь оттуда председателя колхоза и пару-тройку активистов. Пусть составят опись всей оставшейся живности. Так же пусть напишут бумагу, что решением колхозного актива тебе оставлено для пропитания и дальнейшего разведения коза с козлёнком, пяток кур с петухом, и пяток кроликов. Всю остальную животину свезём с тобой вместе в Шимановск и там сдадим приехавшему уполномоченному как добровольный взнос в помощь голодающим. Лошадь тоже отпишешь колхозу, но оформишь аренду.
В тот момент я подумал что старый казак меня пришибёт прямо на месте. Вот так вот просто взять и отдать неизвестно кому скотину, в которую вложил столько труда. Тем более отдать лошадь.
— Да ты думаешь что говоришь-то?! — кричал дядька, — Вот так взять и отдать за здорово живёшь?! Сведём скотину на дальнюю заимку и там укроем пока уполномоченный не уедет. Не вечно же он тут будет рассиживать.
— Не дело ты говоришь, Андрей Григорьевич. За скотиной присмотр нужен. Кто там на заимке будет ухаживать за ней? Из меня пока присмотрщик никакой, Настя тоже не потянет, тебе здесь надо быть. Да и найдут рано или поздно. Либо сами, либо донесёт кто и тогда тебя под суд, а нас с Настёной в детский дом и не факт что не в разные. Так что другого варианта нет. И не расстраивайся попусту. Ты не забыл ГДЕ я побывал? Там в точности такое тоже было. И то, что я тебе предложил это единственный вариант выжить. Я понимаю, жалко, но по другому никак, поверь.
Через два дня, я сидел в телеге, нагруженной клетками с курами, кроликами и несколькими мешками муки и зерна, в которую была запряжена уже не наша лошадь. За телегой бежал на привязи красавец козёл, пара коз и пара овечек. Сбоку шёл хмурый дядька Андрей.
Скотину сдали без проблем. Всё как положено, под опись, с выдачей соответствующей справки, что излишки скотины и муки с зерном сданы добровольно и доставлены нами на сборный пункт. Уполномоченный покосился было на нашу, довольно упитанную, лошадку, но ему была предоставлена справка из правления колхоза, по которой лошадь была сдана колхозу и временно выдана нам в аренду для поездки в Шимановск. Я даже речугу толкнул в том смысле, что наша семья, узнав о бедственном положении с продовольствием в отдельных (это я подчеркнул особо) районах, решила оказать посильную помощь голодающим и передаёт для их нужд почти всю имеющуюся скотину, кроме той, которую будем разводить для последующей сдачи государству. Уж что-что, а красиво трепать языком в своё время пришлось научиться, иначе на различных презентациях, фуршетах и прочей лабуде было нельзя. В общем речь получилась такая, что, если бы сам слушал, первым побежал бы сдавать излишки. Нам с дядькой долго жали руки. Даже приезжий уполномоченный поблагодарил и руку пожал. Вначале дядьке Андрею, а потом мне. И вот тут у меня сработал контакт. Я вдруг ясно увидел все его мысли. С гнильцой оказался товарищ. Даже с очень сильной гнильцой. Была у него мысль хорошо поживиться на обысках у зажиточных хозяев и прибрать ценности себе к рукам. Да и из нашей скотины он уже присмотрел себе угощение на ужин. А вот хрен тебе. Я с энтузиазмом и с восторгом на лице тряс руку товарища из самого центра, а сам в это время работал с его аурой. Сдохнет он в ближайшие три-четыре дня от сердечного приступа. Хрен с ним, пусть сегодня пожрёт на ужин нашего кроля, угостится на последок. Наш местный уполномоченный ОГПУ оказался вполне нормальным мужиком. Он и вправду был местным, служил на границе с Китаем, участвовал в конфликте на КВЖД[7], а потом была учёба на краткосрочных курсах ОГПУ во Владивостоке и направление уполномоченным сюда, к землякам.
Заодно заехали в школу. Мне было проще. Школа здесь была семилетней и я её, как оказалось, в этом году окончил, а вот Насте надо бы учиться ещё три года. Переговорили с директором. Говорил, в основном, дядька Андрей. Решили что раз нет возможности ежедневно посещать занятия, то сестра будет раз в месяц приезжать и выполнять контрольные задания, а я буду ей помогать готовиться. С директором тоже сработал контакт. Так же оказался вполне вменяемым. Из "бывших". Как и мои родители (о, как, уже настолько освоился, что называю родителей этого тела своими) бежал от революции и Гражданской войны и осел здесь.
Решив все свои дела и закупившись необходимым отправились домой. Уже ближе к дому дядька немного оттаял и иногда посмеивался моей проникновенной речью.
— Вот, ей богу, — сказал он смеясь, — не знал бы тебя с малолетства сам бы поверил, что ты всё там взаправду говорил. А уж какая рожа у уполномоченного была, когда ты тряс ему руку. И где только таких слов то выучил?
— С волками жить, по волчьи выть, Андрей Григорьевич. А красивые речи толкать я ещё ТАМ научился.
— Хех, теперь главное чтобы этого приезжего не понесло к нам проверить, всё ли мы сдали.