— Надеюсь ты понимаешь, что обо всем этом нельзя никому рассказывать, даже намёком?
Настя, по прежнему не оборачиваясь, несколько раз мелко кивнула. Потом набралась смелости, обернулась и спросила, — Витя, а страшно было обратно возващаться?
— Страшно.
— А больно?
— Очень, — я вспомнил ощущения от перехода и меня непроизвольно передёрнуло. Не хотел бы я ещё раз подобное испытать.
В этот же день произошло ещё одно событие. У меня открылась ещё одна способность. Я только прошёл свои обычные ежедневные двадцать четыре формы тайцзицюань, как пришёл китаец Шэн-ли. В руках у него был продолговатый свёрток, обвязанный красным шнурком. Подойдя, он низко поклонился, затем опустился на колени и, положив перед собой принесённый свёрток, склонился, так что лоб коснулся земли. Дядька Андрей в это время сидел на лавке у завалинки и выкраивал из кожи заготовки, чтобы пошить новые ичиги[8]. Отложив кожи он с любопытством стал наблюдать развернувшееся перед ним действо.
— Позволено ли будет мне, недостойному изгнанному монаху, показать воплощению Великого Дракона несколько упражнений из древнего искусства даошу, искусства владения мечом дао?
Во, как. Я уже не отмеченный Драконом, а само воплощение этого самого Дракона. Не знаю как сказанное китайцем звучало бы по-русски, но вот по-китайски это звучит довольно торжественно и возвышенно.
— Благодарю тебя, уважаемый Шэн-ли. Я готов насладиться великим древним искусством воинов Поднебесной, — сделал я лёгкий поклон, но чуть глубже, чем обычно. Видно было, что китаец это оценил. В свёртке, как и ожидалось, оказались два меча дао, прекрасной работы. Один из них Шэн-ли с глубоким поклоном на вытянутых руках протянул мне. Меч идеально ложился в руку.
Надо сказать, что в своё время, ещё в той жизни, занимаясь ушу и, в частности, тайцзицюань, я заинтересовался работой с холодным оружием. Даже, и не без успеха, научился некоторым упражнениям с ним. Несколько раз, ещё учась в институте, даже приходилось демонстрировать свои навыки на показательных выступлениях.
Вот и сейчас, взяв в руки меч дао я провел один из своих комплексов, чем вызвал очередную волну удивления и почтения со стороны китайца. Потом мы с ним вдвоём около часа еще позанимались.
Дядька Андрей, посмотрев на бесплатный цирк в нашем с Шэн-ли исполнении, хмыкнул и ушёл в избу. Вскоре он вернулся, так же неся в руках что-то продолговатое, завёрнутое в чистое тряпицу.
— Ну-ка, Виктор, подь сюды, — позвал казак. С этими словами он развернул свёрток. Там оказались две казачьи шашки. Одна попроще, а другая, чуть покороче, с красным темляком и знаком ордена Св. Анны с гравировкой "за храбрость". Знаменитое аннинское оружие.
Дядька Андрей бережно взял аннинскую шашку и протянул мне.
— Это твоего отца. Черкесская гурда[9]. Её ему подарил великий князь Михаил Александрович, командир Дикой дивизии, за беспримерную храбрость на поле боя. Теперь она твоя. Не посрами её.
Горло сдавил комок. Я преклонил колено и, взяв в руки шашку, обнажил на треть клинок и приложился к нему губами. Одна единственная слеза упала на остро отточенную сталь. Дядька Андрей положил руку мне на плечо и слегка сдавил в знак одобрения. Затем обнажил свою шашку и лихо присвистнув закрутил её вокруг себя так, что воздух загудел. Посмотрев на бешеную пляску стали я не выдержал.
— Ну-ка, дядька, дозволь и мне разгуляться.
Откуда умею? Тут всё просто. Однажды меня, что называется, развели на слабо. Да не кто-нибуть, а родная жена. Как-то, посмотрев видео, где красивая девушка лихо крутит шашкой, она сказала, вздохнув, — Красиво. Умеет же кто-то.
Я как раз вышел с кухни с кружкой кофе.
— Да любой сможет, если захочет и приложит усилия.