— Подожди, Лёлик, — между собой они всегда называли друг друга так, как их когда-то в шутку назвал брат, — а как же Витя?
— Витю надо забрасывать. Потом проконтролировать процесс адаптации в новом теле и уже после уничтожить лабораторию. Думаю что неделя-полторы, а может и поболее, после заброски у нас точно будет до того, как нас отошлют в Питер. До этого времени надо подключиться к охранной системе и системе управления реактора. Он как раз под лабораторией и его взрыв уничтожит все следы. А учитывая глубину нахождения комплекса, радиоактивного выброса на поверхность не будет. Перед самым возвратом Вити реактор начнут выводить на полную мощность и по достижении её наша программа скачком выведет его на закритический режим работы и заблокирует аварийное отключение. От срабатывания аварийной сигнализации до взрыва пройдёт не более 30 секунд. Эвакуироваться не успеет никто. А, учитывая, имеющееся под реатором устройство самоликвидации в пару Хиросим мощностью, то и следов под землёй никаких не останется, да и надземному комплексу достанется.
— Хм. До приезда этого неизвестного господина они Витю точно возвращать не будут. Нас отошлют заранее и это будет сигналом к полной готовности. Ну что же, будем действовать. Сейчас заберём то, зачем мы, якобы, приезжали и возвращаемся. Кстати, может Вите ещё что-нибуть подгрузить полезного?
— Нет, всё. Его мозг и так работает на пределе. Слишком много ненужного ему загрузили. Хорошо что удалось вместе с этим мусором подгрузить и нужную информацию. Боюсь что он больше ни одного бита дополнительно не выдержит. Надеюсь наша закладка сработает и в момент переноса всё ненужное будет стёрто, правда и мозг будет фактически отформатирован. Ну да там Вите будет уже всё равно, что случится с его мозгом здесь. А насчёт неизвестного господина, то тут тоже не всё так просто. Слишком уж знакомый голос у него. Этот голос довольно часто слышно из телевизора.
Глава 2
Ну вот и настал тот самый день. Сегодня я либо исчезну навсегда, либо очнусь уже в другом теле, в другом времени, в другом мире. Скорее бы, хотя, конечно, и потряхивает. Последние несколько недель дались особенно тяжко. Почти всё время провёл с надетым на голову шлемом футуристического вида, посредством которого в мою многострадальную голову загружали информацию. Голова болела так, что хотелось её оторвать и отбросить куда подальше. И обезбаливающие препараты принимать нельзя. Мог произойти сбой при загрузке. Зато теперь, если всё пройдёт благополучно, мне надо лишь сосредоточиться и мысленно послать запрос в свой мозг и любая из имеющейся информация будет доступна. Хорошая технология, но, фактически, никому не доступная. Вся проблема в том, что после такой загрузки мозг долго не живёт. От силы несколько месяцев, да и то в случае нахождения под наблюдением специалистов. Со мной всё проще, мне здесь не жить, а там все знания будут уже полностью моими.
За пару часов до заброски ко мне пришли Борис с Леонидом. Мы обнялись. В глазах у них стояли слёзы.
— Ну что, прощайте, братья, — у меня у самого комок стоял в горле и в глазах щипало, — Спасибо вам за всё что вы для меня сделали. Простите, если что было не так. Присмотрите там за могилками.
— Прощай, брат, — Болек всхлипнул, как когда-то давно в детстве, — тебе спасибо за всё, что ты для нас сделал. Прости, если когда обидели чем-то тебя. Мы всё сделаем. И за твоими присмотрим и тебя никогда не забудем.
Лёлик молча обнял меня и, прильнув к уху, тихо прошептал: — как очнёшься, вспомни про письмо.
— Пора, — профессор, заглянувший в дверь, был немногословен.
И вот я лежу в камере переноса на довольно удобном ложе весь опутанный проводами, обклеенный датчиками, с воткнутыми в вены катетерами, а на голову мне опускается шлем с глухим забралом. Сознание медленно уплывает, пропадает ощущение тела, наступает какое-то умиротворение, которое через мгновение взрывается адской болью. Даже не так. Не болью, а БОЛЬЮ. При этом не понятно, что именно болит. Боль не локализована где-то, она повсюду. Кажется, что ты плывёшь в этой самой боли. Хочется кричать. И даже не кричать, а вопить от боли, но и этого сделать не получается, потому что кричать то, по сути, нечем. Болит не тело, болит само сознание. И ты не можешь ни думать, ни осознавать себя. Существует лишь БОЛЬ. И ты пронизан ею, и ты живёшь в ней.
Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Боль, всепоглощающая боль вдруг схлынула, затаилась где-то в глубине сознания, а на смену ей пришёл СВЕТ. Он был повсюду, обтекал сознание, лаская в своих нежных потоках. Внезапно свет начал как-будто уплотняться. Я не видел это, я это чувствовал. Свет превратился в крохотную точку и эта точка ослепительного света вошла в моё сознание и растворилась в нём. И наступил покой.
— Дядька Андрей! Дядька Андрей! — пронзительно громко закричал тоненький девчачий голос на мою попытку открыть глаза, — Витюша очнулся.
Моя попытка увидеть крикунью не увенчалась успехом. Вернее не так, увидеть то я увидел, вот только глаза при этом так и не смог открыть. Лишь сквозь окружающую тьму проступил чуть светящийся силуэт человеческой фигуры.
— Ох, ты ж, господи Пресвятая Богородица! Слава Богу в себя приходить начал! — вместе с мужским голосом а поле, так сказать, зрения появился второй силуэт, повыше первого, — беги, дочка, за Шэн-ли и за бабкой Дарьей.
Так, надо прийти в себя. Похоже, что перенос прошёл нормально и я нахожусь в теле брата своей бабушки, который должен был умереть. Попробую добраться до памяти рецепиента (тьфу, ты, блин, сказывается долгое общение с умниками из лаборатории). Так, что мы имеем? А имеем мы пятнадцатилетнего раздолбая, зачем-то полезшего на кедрач. Хотя понятно, зачем. Решил для сестрёнки достать из дупла маленького соболька. Ну и, как и следовало ожидать, сорвался с высоты и хорошо приложился головой об корневища. Видимо это и привело к коме и последующей смерти. Но это в той, другой реальности. Теперь здесь я, а значит, как говорится, будем жить.
Так, теперь надо сосредоточиться на своём новом теле и понять, наконец-то, почему я не могу открыть глаза, но, тем не менее, вижу светящиеся силуэты. Прям как-будто аура. Так, стоп! АУРА! Блин, это что, получается что либо носитель обладал экстрасенсорными способностями, либо они появились уже у меня после переноса? Так-так-так, думаем. При переносе я ощущал боль (быррр, лучше не вспоминать), а потом появился свет, который вошёл в моё сознание и растворился в нём. Судя по памяти носителя прежде у него не было никаких таких способностей. Это что же, получается что процесс переноса ещё и делает экстрасенсом? Да уж, как пишут на сайтах альтистории, это рояль и рояль не маленький. А, учитывая то, что мне буквально вбили в память, то это уже просто рояльный оркестр. Осталось только дождаться полного слияния сознания и выяснить, что из тех знаний сохранилось после переноса. Ну и исполнить, так сказать, священный долг всех попаданцев. Как шутили на форумах альтистории, каждый уважающий себя попаданец обязан перепеть Высоцкого, приделать к танку (ха-ха) промежуточную башенку и изобрести командирский патрон (ха-ха-ха). Ну да всему своё время, а пока надо приходить, так сказать, в нового себя.
Пока я предавался размышлениям появился новый светящийся силуэт. Вроде и похож на те, что были прежде, но всё же чем-то отличается. Силуэт ни слова не говоря подошёл ближе и от него в мою сторону протянулись два отростка. Ага, это он руки ко мне протягивает. И тут я почувствовал прикосновение чьих-то пальцев к своему лицу. И это было первое тактильное ощущение в новом теле. До этого я вообще ничего не ощущал. Между тем пальцы легли на мои веки и плавно подняли их. Глаза ослепило от света и я смог разглядеть сквозь проступившие слёзы размытые очертания склонившегося надо мной человека.
— Халасо, осень халасо, — с явным китайским говором произнёс пришедший. Он убрал руки и глаза опять закрылись, но теперь уже я сам, хоть и с трудом, смог их открыть. Свет слепил и приходилось промаргиваться, чтобы хоть что-то увидет.