— Виктор Головин. Согласен, — я протянул руку. Контакт. Сергей Сорокин, 27 лет. Несмотря на молодость один из опытных пилотов гражданского воздушного флота. Болен небом. Мечтал стать военным лётчиком, но направили на работу в ГВФ. Есть жена и маленькая дочурка, которых он очень сильно любит. В этот рейс должен был лететь другой экипаж, но у них не было опыта ночных полётов, поэтому Сергей сам вызвался.
— Вить, надо в салон выбираться, — пнув ногой заклинившую дверку между кабиной и салоном сказал Сергей.
— Дай-ка я попробую, — я вложил в удар рукой немного Силы. Дверка оторвалась от петель и улетела куда в темноту.
— Ни фига себе у тебя силища.
— Ха, есть немного, — хохотнул я.
Киров уже приходил в себя. Его аура светлела и набирала яркости. Второй пилот всё ещё был в отключке. Похоже схлопотал сильное сотрясение мозга. Придётся лечить. Положил ему ладони на виски и начал работать с аурой. Очистил затемнения в районе головы, убрал начинающиеся симптомы язвы желудка, а, заодно, полностью убрал тягу к курению. Курил пернатый как паровоз. Естественно только на земле. Сработал Контакт и я знал всё о втором пилоте. Тоже не плохой парень. Зовут Андрей, фамилия Гончаров. Тоже 27 лет. Из родителей лишь мать. Отец погиб в Гражданскую. Летать в гражданской авиации нравится. Любит размеренность во всём. Холост, встречается с девушкой. Думает сделать ей предложение.
Андрей открыл глаза и огляделся вокруг.
— Где это мы?
— Вот он говорит что на земле, — Сергей на полном серьёзе кивнул в мою сторону.
— Ааа. Это хорошо. Земля это просто замечательно, — всё ещё потерянно проговорил Андрей.
А я уже был возле начавшего приходить в себя Кирова. Тот на редкость не пострадал. Видимо от удара потерял сознание, но никаких следов сотрясения или контузии не было. Крепкий мужик, однако. Так же положил ему ладони на виски и влил немного Силы. Контакт. Ну что сказать? Истинный большевик. Верен Сталину безоговорочно, хотя, порой, не со всем согласен. Любит свою жену, Марию Львовну Маркус и дочь Евгению, родившуюся от другой женщины. Переживает, что жена не приняла его дочь. С Мильдой Драуле, женой несостоявшегося убийцы Николаева, знаком, но исключительно по работе и, что называется, мельком. Никакими любовниками они не были. Так, пару раз сделал ей ничего не значащие комплименты и на этом всё их общение закончилось.
Киров окончательно пришёл в себя и задал исключительно блещущий новизной вопрос.
— Где это мы?
На что получил от меня такой же новаторский ответ.
— На земле. Кстати, доблестные лётчики гражданского флота, а карта у вас есть?
Карта нашлась, вот только толку от неё было мало. Никаких ориентиров поблизости не видать. Лишь где-то дальше, за полем, на которое мы сели, виднелись реденькие огоньки какой-то деревни.
— Похоже, нам туда, — махнул я рукой в сторону жилья, — там и определимся где мы.
А так удачно приземлились мы, как оказалось, в Новоторжском районе, неподалёку от самого города Торжок. До Торжка добрались на санях, оставив пилотов у разбитого самолёта ждать помощь и забрав у погибших охранников документы и оружие. В городе сразу проехали в горком партии, благо уже начался рабочий день, откуда Киров связался с Москвой. Нам было приказано ждать самолёт и по его прилёту немедленно вылетать в столицу.
На аэродроме нас разместили в кабинете начальника, где мы в ожидании самолёта из Москвы пили обжигающе горячий чай.
— Что, вообще, это такое, товарищ Головин? — Киров похлопал ладонью по папке, с которой не расставался ни на секунду, — и откуда у вас эти сведения?