— Так и дадим. Как оплату за содержание зданий. А самим монахам зарплату пусть их Синод платит и радуется, что его не распустили. Китайцев же поставим на довольствие по нормам Красной армии для среднего комсостава.
— Надо будет это как следует обдумать, — поставил точку в обсуждении Сталин.
Мы ещё немного погуляли по окрестностям, сходили полюбоваться Новоафонским водопадом и поехали обратно.
Отпуск пролетел как одно мгновение. Мы все загорели, так что пришлось пару раз применять свои способности и лечить обгоревшую молодёжь. Правда Настя, эта чертовка, всё время просила Василия намазать её спинку сметаной, чем вызывало смех у Ольги и приступ застенчивости у своего воздыхателя. На Василия в этот момент было смешно смотреть. Он так заботливо и нежно наносил рукой кисломолочный продукт на спину подруги и так отчаянно краснел при этом.
А я наслаждался каждым моментом отдыха, прекрасно зная, что на несколько ближайших лет это мой последний отпуск.
Глава 18
Вернувшись из Абхазии в Москву я через пару дней уже сидел в кабине нашего стратега ТУ-36 "Медведь" и на высоте 12 тысяч метров в сопровождении ещё четырёх таких же "Медведей", всех, что успели к этому времени принять на вооружение, летел на восток, в Хабаровск, где уже построили бетонную взлётную полосу длиной в 3 километра. В кресле командира сидит Чкалов. Он немного дулся на меня за то, что с подачи нашего комитета была закрыта программа перелёта через Северный полюс в Америку. Я долго объяснял Чкалову, что этот полёт бессмысленная трата народных средств и отвлечение авиаконструкторов от работы. Ведь им придётся заниматься рекордным самолётом, вместо более нужных нам. Впрочем Валера, а мы с ним, несмотря ни на что, стали на ты, долго обижаться не умеет. На редкость жизнерадостный человек. И погибнуть ему в этом году в декабре я не позволю. Ему ещё Берлин бомбить, а там, кто знает, может с полной загрузкой и через океан придётся лететь. Исполнится его мечта и попадёт он в эту самую Америку. Главным калибром.
Пока летели успели пару раз перекусить борт-пайком и попить кофе. Тоже моё нововведение. Как и туалет на борту. Просто предложил Туполеву слетать на полную дальность без всего этого. Туполев всё понял и теперь комфорту экипажа уделяется достаточно много внимания. То же кофе для борт-пайков закупается в Южной Америке. Чкалов жевал бутерброд и с довольной улыбкой поглядывал в бортовой иллюминатор на проплывающие внизу облака. Вот то, что называется человек болен небом.
В целом полёт проходил нормально. Машины вели себя превосходно, экипажи работали слаженно, изделия, а это одна 10 тонная ОДАБ, 2 штуки весом в 500 килограмм и большое количество 50 килограммовых авиабомб, заключённых в РРАБы (ротационно-рассеивающие авиабомбы), ждали своего часа. Все эти "гостинцы" предназначались штабу Квантунской армии и резиденции Императора Маньчжоу-го в Синьцзине, марионеточного государства, созданного японцами на оккупированной китайской территории. В этом мире, в отличии от моего, СССР не признал этого образования и не устанавливал с ними дипломатических отношений. Бомбить мы будем с высоты 8 тысяч метров, а потому на всех пяти наших бомбардировщиках были нанесены изображения Красного Дракона в Золотой звезде вместо красных звёзд. И вроде всё было просчитано и предусмотрено, но всё же было немного тревожно. Ведь это первое боевое применение и боеприпасов и самолётов. Силой воли гнал дурные мысли, но получалось не очень. А когда, по моим прикидкам, пролетали почти над самим Чагояном, то на меня накатила сильная грусть. Где-то там, совсем рядом внизу, жили люди, ставшие мне родными. Дядька Андрей, тётка Дарья. Как они там? Судя по письмам, что приходили минимум раз в месяц, всё у них хорошо, но как же хотелось увидеть их и обнять.
Начало боевых действий ни чем не отличалось от того, что было в моём мире. Разве что Генриху Люшкову[45] в этот раз не удалось бежать к японцам. Предупреждённые заранее, за ним выехала опергруппа, но тот видимо что-то почуял и сорвался в бега раньше времени. При переходе границы был застрелен бдительным пограничником. Страж границы получил благодарность и краткосрочный отпуск.
Блюхер всё так же самовольно приказал пограничникам на сопке Заозёрной засыпать один из вырытых окопов и перенести проволочное заграждение поближе к своим позициям. 29 июля 1938 года, рано утром, японская рота атаковала позиции наших пограничников на сопке Безымянная и после ожесточённого боя заняла её. К вечеру японцев выбили с позиций. К вечеру 30 июля японская артиллерия открыла беглый огонь по сопкам Заозёрная и Безымянная. Под прикрытием артогня два полка японцев заняли сопки и начали строить на них укрепления. Блюхер растерялся и бросил в атаку на окопавшегося противника два батальона без какой-либо артподготовки. И это при том, что у него поблизости расположились батареи 160 и 240 мм самоходных миномётов, отправленных сюда на боевые испытания.
Сразу после безуспешной атаки Блюхер позвонил на наш аэродром и потребовал срочно вылететь бомбить окопавшихся японцев. Ему отвечал Стефановский, как командир особой авиагруппы. Он крайне вежливо уведомил Блюхера, что авиагруппа подчиняется исключительно товарищу Сталину и выполняет лишь его приказы, либо приказы лица, уполномоченного на это тем же Сталиным, а товарищ Блюхер таковым лицом не является. В ответ из трубки раздался такой забористый мат, что даже мне, сидящему в стороне, было слышно. Я встал и нажал на рычаг телефона, прерывая разговор.
— Зуб даю, что Блюхер через несколько часов будет здесь, — я был спокоен как удав. Наше время ещё не пришло. Мы ждали звонка из Москвы, где послу Японии должны были вручить официальную ноту протеста.
Блюхер прилетел на самолёте 1 августа вечером. Ступив на бетон аэродрома он сразу начал орать на встречавшего его Стефановского и грозить арестом. Пришлось вмешаться уже мне.
— Я не думаю, товарищ генерал-полковник (Сталин, обладая послезнанием, не присвоил Блюхеру звание маршал), что в вашей компетенции арестовывать товарища подполковника, — мы все были в лётных комбинезонах без знаков отличия.
— А ты то тут что за хрен с горы? — грубо спросил Блюхер, видя перед собой совсем молодого человека в простом комбезе.
— А вот я как раз тот, кто может и арестовать, и приговорить, и привести приговор в исполнение, — я сунул Блюхеру под нос свою заветную красную корочку. Тот сразу побледнел.
— Извините, товарищ…
— Не надо, не продолжайте, — я остановил его, — Объясните мне лучше, товарищ Блюхер, — я умышленно не стал обращаться к нему по званию, — почему несколько батарей сверхмощных самоходных миномётов стоят у вас в тылу и бездействуют? Их прислали сюда для участия в боевых действиях, а не для красоты. Отчёт об их эффективности ляжет прямиком на стол товарища Сталина. А о чём командирам писать, если они не сделали ни единого выстрела по противнику? Так что будьте добры обеспечьте их участие в боях. А что касается особой авиагруппы, то вам уже всё объяснили. Она выполняет приказы либо товарища Сталина, либо мои, как лица на то уполномоченного. Задачи авиагруппе определены ещё в Москве.
— Но нам надо нанести бомбовый удар по занятым японцами позициям? — пытался оправдываться Блюхер.