Порывисто обернувшись, он замер, не в силах отвечать. Ее глаза сияли из глубины капюшона. Протянутая рука словно звала за собой к воротам рая, а запах… Ее запах, смешанный с ароматами сырой земли и увядающей листвы, он пьянил, он кружил голову и заставлял сердце разгонять ихор по жилам быстрее и быстрее.
– Да что же вы молчите? Идемте скорее со мной, здесь есть место, где можно обогреться и спрятаться от дождя.
– Да я и не замерз вовсе, – попытался оправдаться Механик.
– Глупости, – Виола подхватила его под руку, не обращая внимания на влагу, вцепившуюся в ее тканые перчатки, потащила, забавно упираясь маленькими сапожками в хрустящую дорожку. – Зачем вы здесь без зонта, в такую погоду можно, не заметив, заболеть… Даже такому сильному и здоровому человеку опасно излишнее переохлаждение. Нет, решительно, вы, мужчины, просто несносны в своих стремлениях усложнять простые вещи.
Дорожка, словно устыдившись ее яростного монолога, вывела их к небольшой беседке, в центре которой стояла тихо тлеющая жаровня. Усадив Механика на скамью прямо перед жаровней, леди сдвинула крышку-отражатель и, поворошив тлеющие угли кочергой, взялась за веер-опахало. Угли немедленно окрасились красным, выпуская несмелые язычки огня. В беседке стало вдруг тепло и уютно. Опустив тканые экраны с трех сторон, леди удалось создать атмосферу уединенности. Сбросив ненужный плащ на резные перильца, она решительно подошла к Калиничу и схватив его голову руками, прижалась прохладными губами ко лбу.
– Ну вот, вы весь горите, разве можно так себя вести? – строго вперившись в Механика, Виола топнула ножкой.
– Нет, нет, – начал оправдываться тот. – Поверьте, со мной все в порядке, просто кожа нагрелась от жаровни. Простите за беспокойство, но волноваться на этот счет излишне.
– Перестаньте, – отмахнулась леди, – вы точно знаете, что не продрогли?
Механик спешно запустил процесс терморегуляции, провел руками по лицу, словно умываясь, пригладил волосы, стряхнув с них влагу.
– Конечно, все будет в порядке. Я так рад, что вы все же пришли.
– Бросьте, мы же сговорились. Разве я могла не прийти? Да и признаться, вы заинтриговали меня тогда. Так что я тоже очень рада нашей встрече. Позвольте снова проверить ваш лоб, – она произнесла это вполне нейтрально, но легкий румянец на щеках предательски выдал хозяйку. Тем не менее, не дожидаясь ответа, леди придвинулась к Калиничу, снова запуская тонкие пальцы в его волосы. Механик послушно наклонил голову, чувствуя, как от ее губ расходятся электрические волны. Виола не спешила отстраняться, и тогда он, в каком-то детском порыве, поднял голову, ловя ее губы своими. Уже вспыхнул страх в мозгу, уже забилось в отчаянье сердце, почуявшее ошибку, когда влажные, прохладные губы ответили на поцелуй.
– Боги, – выдохнула девушка через некоторое время, – это же безумие.
Калинич не успел задать вопроса, когда она снова приникла к нему, жаждуще, трепетно и настойчиво.
Легко шумел дождь за экранами, иногда подергивая легким ветерком тяжелую ткань. Тихо потрескивала углями жаровня. Вечер только начинался, но двое в беседке посреди бескрайнего сада уже были счастливы.
Счастливы и несчастны потому, что у каждого были свои секреты и свои проблемы. Можно не думать о них. Нет, можно пытаться не думать о них сейчас, но время нагонит, закружит, и придется расставаться для того, чтобы вновь ощутить одиночество. Придется надеяться и ждать, мечтать и терзаться, как было раньше и будет всегда со всеми, кто любил и был любим, в этом мире или в иных.
Альбин пробирался по лесу, не понимая, как и каким образом жнец все же втянул его в свою авантюру. Не понимал он и того, почему согласился помогать, да и вообще, как они смогли договориться?
Ему бы следовало оповестить стражу, а лучше найти Севера и с летучей группой из
То, что Кара связана со Стариком, яснее ясного, но представить себя пытающим эту хрупкую девушку, пытаясь выбить из нее нужные сведения, Альбин не мог. Хотя, конечно, с хрупкостью он загнул: поте-рев отбитое крепкими кулачками плечо, дворянин – усмехнулся. Да и Сатхи показал себя далеко не слабым бойцом.
Возвращаясь в памяти к тому моменту, когда жнец предложил поединок, Альбин терялся в догадках, как боец такого уровня остался незамечен? Как остался независим, и независим ли он в действительности?
Странные люди, странный договор. Вообще вся ситуация с заговором и тем, что случилось с нор Амосом по возвращении в столицу, была странная. А теперь он сам лезет все глубже и глубже.