Внезапно преисполнившись отвращения к этим крохотным, кусающим, щекочущим существам, Стелла принялась хлестать себя плеткой по ногам. Гнус облепил большое жирное пятно на подлокотнике ее кресла. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Энтони Найалом. Он печально смотрел на нее. Вашингтон протянул руку и погасил лампу.

Какое-то время все молчали, но комната была полна звуков. Летучие муравьи, хлопая крылышками, бились о стекло лампы; сквозь открытые жалюзи на фоне ночного неба был виден их кружащийся, змеящийся рой. Слышались возня и стрекот ползающих под крышей насекомых, а с потолка прямо над головой Стеллы свисала связка странных бамбуковых изделий — какие-то музыкальные инструменты, догадалась она, — качавшихся на ветру с тихим перезвоном.

— Кто там? — резко спросил Вашингтон, и они услышали, как он привстал в кресле.

— Там никого нет, — сказал Энтони тихим усталым голосом. — Это летучие лисицы. Вам нечего бояться. Сюда ничто не проникнет. Вы хорошо защищены. У вас на двери висит волшебная вещица.

Вашингтон рассмеялся странным, пронзительным, сухим смехом.

— Ах, так вы заметили. Не думайте, что мне стыдно. Я не мог иначе, вы же знаете. Все лучшее здесь — краденое. У меня просто чешутся руки, и я ничего не могу с собой поделать. Вы ведь не заберете его, а?

— Нет, если вам это поможет, — ответил Энтони. Он говорил так тихо, что трудно было понять, злорадствует он или жалеет Вашингтона.

Стелла отчаянно била себя по ногам, облепленным москитами. У нее начиналась истерика. В этот вечер все вокруг: и этот странный, элегантный, нервный человек, и его фантастический дом, и Хитоло, и летучие муравьи, — казалось ей нереальным.

— Но там кто-то есть, — дрожащим голосом сказал Вашингтон.

Теперь и Стелла услышала этот звук, доносившийся, казалось, прямо из-под дома, какое-то тихое шуршание. Потом раздался сдавленный крик.

Вашингтон вскочил. Стелла увидела, как он метнулся к двери и повернулся к домику прислуги.

— Коибари! Коибари! Где ты? Эй! Там под домом собака. Убери ее оттуда, кому говорят! Убери ее оттуда. Ненавижу, когда возле дома шастают собаки!

Сначала Стелла подумала, что там кто-то есть. Но Энтони сказал, что никого. Он тоже лжец.

Вашингтон почти кричал:

— Убери ее оттуда! Пинай ее! Бросай камень! Гони ее оттуда! Я не потерплю здесь этих чертовых собак!

Он сумасшедший, подумала Стелла. Сон внезапно превратился в ночной кошмар. Границы сознания раздвинулись, и ей вдруг открылись потаенные уголки человеческой души, о существовании которых она раньше и не подозревала. В воздухе все еще кружились тучи летучих муравьев, задевая ее лицо. Они сплошным потоком шли над склоном холма, вливаясь в дом словно в туннель, просачиваясь сквозь щели жалюзи на одном окне и вылетая в другое. Стелла неподвижно сидела в кресле, руки ее впились в подлокотники, сердце бешено колотилось.

— Посмотрите на светлячков, — сказал Энтони Найал. — Правда, красивые?

Она посмотрела вверх. Под крышей над головой мерцали бледные, мягкие огоньки. Они сияли не резким металлическим блеском, присущим летающим светлякам, но ясным, прозрачным и нежным светом. Ей сразу же стало легче. Она улыбнулась и невольно протянула к ним руку, но тут же опомнилась и опустила ее.

— Извините меня, миссис Уорвик, — сказал Вашингтон уже более спокойно. Он ощупью вернулся к креслу, упал в него и замахал веером. Она почувствовала слабый кисловатый аромат сандалового дерева. Вашингтон тяжело дышал, и, хотя она могла разглядеть лишь очертания его головы и одну руку, лихорадочно сжимающую трепещущий веер, от него веяло каким-то безнадежным отчаянием.

— Мне не совсем хорошо, — проговорил он. — Лихорадка всегда изматывает мне нервы, а тут еще эти проклятые собаки, они выкапывают мои овощи.