Кто-то повторил слово «бесчестье». Это был Энтони. Его глаза, огромные за стеклами очков, смотрели на нее в упор, сияя необычным блеском. Она заметила, как шевельнулись его губы.

Джанет всплеснула руками, вяло и бесцельно замахав ими.

— Тревор не стал бы лгать, — проговорила она. — Тревор такой добрый. Послушай, что она говорит, Тревор. Я бы никогда не сказала, что ты лжешь. Никогда.

— Я не верю не единому вашему слову, — вскричала Стелла. — Я сама пойду к этому человеку, Вашингтону. Я разузнаю, что произошло. Я пойду в Эолу. Я найду дорогу. Я обращусь в полицию. Я обращусь в администрацию, и мне плевать, если это кому-то навредит. Вы не считались со мной, почему я должна считаться с вами?

— Стелла! — Тревор положил руки ей на плечи. Она попыталась сбросить их, но не смогла. Он развернул ее лицом к себе. Трудно подозревать человека, который смотрит прямо тебе в глаза. Ей вспомнился отец, монахини, муж, те взрослые люди, которые направляли ее и заботились о ней, которые клали руки ей на плечи и говорили: «Послушай, Стелла, скажи мне, что случилось. Стелла, ведь не…» — и все они умерли и оставили ее одну. Ее воля медленно испарялась под его взглядом.

— Вижу, вы узнали о Филиппе Вашингтоне, — сказал он. — Вы не можете винить меня в том, что я скрыл это от вас. Я поступил так потому, что чувствую себя ответственным за вас. Конечно, я хочу помешать вам наделать глупостей. Потому что знаю, что вы только навредите себе. И, даже если вы правы, хотя это не так, я бы все равно попытался остановить вас и сам провести расследование. Я не позволю вам навлечь на себя беду.

— Неужели вы не видите, что мне все равно! — воскликнула Стелла. В ней с новой силой разгорелась искра сознания собственной правоты. И глаза ее еще ярче светились решимостью.

Энтони Найал резко развернулся, подошел к двери, но потом вернулся.

— А вы, — спросила она, глядя ему в лицо. — Почему вы не сказали мне?

Тревор посмотрел на брата и повторил:

— Да, Тони, почему ты ей не сказал?

На лице Энтони промелькнула язвительная усмешка. Он ответил, обращаясь не к Стелле, а к брату:

— Покажется странным, — сказал он, — но именно по той причине, которую ты только что назвал. Удивительно, что мы руководствовались одними и теми же мотивами? Мы можем поступать одинаково, но никому и в голову не придет, что у нас были сходные побуждения.

Тревор рассмеялся.

— Ну, ну, не горячись, братишка.

— Не надо грубить Тревору, Тони, — сказала Джанет. — Он очень добр к тебе; разрешил пожить в этом доме.

— У вас нет причин защищать меня, — резко возразила Стелла. Она простила Тревора, но не верила, что Энтони пытался избавить ее от страданий. «Вы не знали его… вы не любили его…» — сказал он.

— Зачем вам это? — спросила она. — Вы не любили Дэвида. Вам не нравится все, что связано с его именем.

— Похоже, вам доставляет удовольствие так думать, — тихо проговорил он. — Но вы ошибаетесь. У нас просто были разногласия, вот и все. Мы придерживались противоположных точек зрения на антропологию. Я не желал ему зла.

Тревор с раздражением повернулся к двери, где переминался с ноги на ногу слуга, стараясь перехватить его взгляд.