— Пойдем домой и чего-нибудь выпьем, — сказала Стелла. — Вам станет лучше.

Они начали медленно подниматься по холму.

— Если он так с вами обращается, — спросила Стелла, — почему вы не уйдете от него? — Чувства Сильвии озадачивали ее. Стелле казалось, что все предельно просто. Добрых людей вроде Дэвида, ее отца и Тревора Найала ты любишь. А людей жестоких, которые причиняют другим боль, как Энтони Найал и, похоже, Филипп Вашингтон, нужно ненавидеть или избегать. Она не понимала, как можно любить жестокого или даже просто не очень хорошего человека.

Сильвия же, ни разу не любившая человека, хорошо относившегося к ней, не уважавшая таких людей, в изумлении смотрела на Стеллу.

— Господи! Разве людей любят за характер?

— Я бы не смогла полюбить человека, которого не уважаю, — сказала Стелла.

Мысль о том, что Филипп недостоин ее любви, осушила слезы Сильвии. Она принялась его защищать.

— Но я уважаю его. Он умный. В этом-то и его беда. Он слишком умный для этой страны. Здесь не место, — она процитировала Филиппа, — людям, наделенным воображением. Он знает о территории больше, чем любой в Марапаи, и только потому, что он живет не так, как они, люди не принимают его. И отталкивает их лишь то, что он обращается с папуасами как с людьми.

— Но почему он так много для вас значит? — спросила Стелла.

— Он мне не навязывался, — сказала Сильвия. — Он даже не подозревает, что значит для меня. Он намного умнее меня. И очень нервный. Ему нужно отдохнуть. Он как кошка на раскаленной крыше. Он сильно изменился, когда вернулся из долины Бава.

— Долина Бава… — Стелла медленно повернула голову и посмотрела на Сильвию отсутствующим взглядом.

Сильвия и сама не понимала, зачем она рассказала об этом Стелле. Она обещала Вашингтону не говорить никому, особенно жене Дэвида Уорвика. «Не хочу, чтобы на меня набрасывались рыдающие вдовы», — объяснил он. Конечно, она не забыла о данном ему обещании, и эти слова вырвались у нее не случайно. Вашингтон причинил ей боль, и с ее стороны это был маленький акт возмездия, чтобы насолить любимому. Она хотела не навредить ему, а просто излить обиду.

Но теперь, вглядываясь в лицо Стеллы, она подумала: а не зашла ли я слишком далеко?

— В чем дело? — резко спросила она.

На лице Стеллы появилась упрямая мина.

— Я и не знала, что он был в долине Бава, — проговорила она сквозь зубы.

— Он пошел туда с вашим мужем, — сказала Сильвия, впервые давая понять, что знает, чьей женой была Стелла. — Лучше бы он не ходил. Мне кажется, он слишком слаб для походов в джунгли. Это изматывает. Да еще смерть вашего мужа… ужасно его огорчила. Он очень чувствительный, не то что другие мужчины.