— Вот, — с нежностью в голосе сказала она, — выпей еще. — Когда он был навеселе, то казался спокойнее, а потому, думала Сильвия, чувствовал себя счастливее. Оттаяв, он погладил ее по руке.
— Моя маленькая неряха.
— Думаю, этот дом так действует на тебя, — мягко проговорила она. — Наверное, тебе не нужно было приходить сюда. Только сильные женщины вроде меня могут спать рядом с мертвецом.
Ее слова понравились ему. Он гордился своей впечатлительностью, хотя в последнее время она тревожила его.
— Куда мне еще идти? — надулся он. — Несмотря на твою глупость, ты единственная родная мне душа в этом ужасном городе.
Сильвия улыбнулась и закрыла глаза. Постоянные обиды не ожесточили ее, и почти каждое сказанное им слово отдавалось в ее душе болью. Но на лице не отражалось ни тени страдания.
— До сих пор тебе нравилось таскаться по чужим домам, — заметила она.
— Здесь все рушится, — с горечью проговорил он. — Дом так и кишит тараканами. Я не смогу здесь спать. Они топчутся на голове, будто слоны. А Реи такой дурень, что не может даже заварить чай.
— Говорила я тебе, ты еще пожалеешь, что уволил тех двух туземцев, — сказала Сильвия. — По крайней мере, тот грязный старый черт, что повыше, хорошо стряпал.
— А я не жалею, — по-детски заупрямился он. — Нечего меня утешать. Только дураки жалеют. Я — никогда!
Он не хотел обидеть ее. Он считал ее неспособной на сильное чувство, неспособной понять и половины его слов. Просто ему нужно было кому-то изливать душу. Но теперь, глядя в безмятежное лицо Сильвии, он позавидовал ее трезвому, простому взгляду на жизнь. Он встал, опустился у ее ног на пол и зарылся носом в подол ее юбки. Сильвия погладила его по голове и улыбнулась. Она уже почти не обращала внимания на его вспышки раздражения, потому что они всегда завершались вот так.
Она напоминала Вашингтону не мать, а сестру, которая была на десять лет старше и заботилась о нем все его детство и юность. Эта прямая, самоотверженная хромая женщина жила в Мельбурне и занималась «художественной» керамикой.
Он мечтал жить с ней в доме на холме по соседству с самыми видными государственными служащими. Презирая успех, он вместе с тем стремился к успеху и хотел прославиться на весь мир. Но за семь лет экстравагантной жизни на маленькую зарплату он ни на шаг не приблизился к своей цели. У него не было денег на строительство собственного дома, а государство не предоставляло ему жилья. С жильем было трудно, а первыми в списке ожидающих заселения стояли имена людей с высоким заработком. В жилищном отделе ему говорили, что у него в конце концов есть крыша над головой, пусть даже там полно тараканов и гекконов, а пол изъеден паршивыми белыми муравьями. Ему еще повезло. Большинство холостяков живет в невыразимо более кошмарных условиях и едва не сходит с ума от вечного шума и неудобств.
Несколько лет он был почти всем доволен. Он любил тропики и свой дом до тех пор, пока он не начал разваливаться на части. Обычно он держал двух слуг-папуасов, а временами и целых пять, и все они относились к нему дружелюбно и даже по-настоящему привязывались к нему. Он был беден, но это его забавляло. Всегда оставалась надежда на продвижение по службе, а значит, и на получение дома. Полгода назад эта надежда испарилась. Доходное место в управлении отдали кому-то другому. Дом его — совсем развалина. Одежда вся заштопана, магазины требуют оплаты счетов. А его сестра все так же занимается керамикой и в письмах уже не спрашивает брата, как продвигаются дела с домом. Наверное, государство не может предоставить жилье, и, уж конечно, сам он не сумеет построить себе дом. Людям стало трудно с ним общаться, и все решили, что, в конце концов, он не такой уж занятный собеседник. Если бы Вашингтону предложили работу на юге, он бы с радостью согласился.
И вот, словно испуганный щенок, он зарылся носом в складки юбки Сильвии. Она гладила его по голове.
— Я не могу спать, — глухо прозвучал его голос. — Если б я смог заснуть. Я не спал уже несколько недель.
— Тебе нужно что-нибудь принимать, — посоветовала Сильвия.
— Всю ночь вокруг бродят люди. Я знаю. Я слышу их шаги. Вчера ночью кто-то забрался в мой дом.
— Ерунда, — пробормотала Сильвия, гладя его по голове.
— Говорю тебе, там кто-то был, — настаивал он. — Я лежал с закрытыми глазами — не спал, я не сплю последнее время. Это был туземец, я почувствовал его запах. Я видел его.