Ближайшая дверь – судя по тому, откуда два дня раздавался стук, – вела в комнату Злыдня. В прошлый раз Джетт просидел в Цитадели год. Ночью он рассказал, что раз в месяц их по очереди водили мыться в тесный закуток в конце коридора. Каждый раз, когда он проходил мимо комнаты надзирателя, она была не заперта. Видимо, в таком месте, где все закрывается на ключ, каждый раз запирать за собой комнату, будто дверь камеры, надзирателям не нравилось. Красть у них было нечего, окно считалось слишком маленьким и высоким для побега, да к тому же оно выходило на озеро, надежно защищенное местными легендами от желающих в него прыгнуть.

Джетт опять оказался прав: комната была не заперта, а окно – не забрано решеткой. Здесь было не намного уютнее, чем в камерах, – единственным украшением можно было считать большой кусок камня посреди стола. С одного бока он был весь сколот, а вокруг лежала куча каменной крошки, молоток и что-то вроде напильника. И Генри вдруг понял: это не просто скол. Из камня проступало лицо – кривое, грубое, но вполне человеческое. Впрочем, думать об этом было некогда. Куда больше Генри волновало окно, оказавшееся куда меньше, чем он себе представлял: квадратное, с каждой стороны – чуть больше тридцати сантиметров.

– Мы не пролезем, – выдохнул он.

– Да ладно, расслабься, – махнул рукой Джетт, складывая на стол ключи от камер. – Я не ахти какой богатырь, ты тоже от всех этих приключений отощал хуже некуда. Если ты меня подсадишь, буду благодарен. Я по этой стене в прошлый раз еле вполз, а ты у нас ловкач, поэтому лезешь вторым, и…

Договорить он не успел, потому что за дверью послышались шаги. Генри будто ледяной водой окатило, Джетт и вообще побледнел до цвета бумаги, но отец всегда учил Генри не спать, когда опасность близко. Так что он присел, Джетт влез ему на плечи и, кряхтя, протиснулся в окно. Он с трудом успел влезть по пояс, когда дверь открылась и на пороге появился Злыдень.

Генри мысленно прикинул: если надзиратель крикнет, охранник у лестницы тут же примчится и схватит их. Лезть сейчас в окно Генри не может: Джетт, кажется, застрял. Взгляд Генри инстинктивно заметался по комнате в поисках оружия и опять наткнулся на камень посреди стола. Так вот что за стук раздавался целыми днями! Взгляд Злыдня тоже метнулся к камню, будто важнее всего было проверить, не украли ли его произведение, – и Генри понял.

– У вас дар делать статуи, – вырвалось у него.

Послышался вскрик – Джетт кое-как пролез и пропал из виду. Снизу раздался плеск, Злыдень набрал в грудь побольше воздуха, чтобы крикнуть, и Генри заговорил снова:

– Сердце нашли. Если вы вдруг слышали про это, так поверьте. Волшебство вернулось.

Злыдень медленно выдохнул, глядя на камень у себя на столе, и Генри улыбнулся. В его положении это было просто безумием, но он нашел еще одного будущего мастера – и где!

– Вам ведь не нравится ваша работа, – продолжал он. – Вы тут потому, что здесь работали ваши предки. Но вы теперь можете стать кем-то другим. Мастером.

Губы у Злыдня шевельнулись. У него было такое лицо, будто только что вся его жизнь перевернулась, и по сравнению с этим померкли даже сбежавшие заключенные. Генри хватило нескольких секунд, чтобы схватиться за верхний край окна, подтянуться и нырнуть ногами вперед. Джетт и в третий раз оказался прав – за эти недели Генри потерял столько веса, что теперь даже не застрял.

– Хватайте! – завопил ему вслед Злыдень. При виде такого прыжка он сразу пришел в себя. – Стража! Сюда! Хватайте!

Но было поздно: Генри уже летел вниз. Он зажмурился, даже не успев посмотреть, куда именно летит, а потом ударился о холодную воду с такой силой, что из легких вышибло воздух.