Генри почувствовал, что дыхание у него выравнивается. Получается, Джетт сел в Цитадель нарочно, чтобы его вызволить. Джетт знает, кто он такой и на что способен, и все равно почему-то пришел за ним.

– …Когда слух прошел, что король вышел с народом говорить, ну, тогда и я побежал, охота было на короля посмотреть. Я и тебя там видел – ну ты и красавец в этой одежке! Девчонки, наверное, с ума сходят. Ты не думай, я бы никогда к тебе не подошел, если бы у тебя все было хорошо. А ты опять свою огненную штуку провернул. Ну, меня-то этим не испугаешь, а вот остальные… Тебя из-за этого сюда и засадили, верно?

– Почему? – без выражения спросил Генри не поворачиваясь.

– Что? – растерялся Джетт.

– Ты сказал, тебя этим не испугаешь. Почему?

– Ну, я же знаю, что ты славный парень, просто с недостатком. И с этим ничего не сделать, верно? Как с моей хромой ногой. Такими уж мы уродились. Но ты – это же не только руки. Генри, эй. Что с тобой? Ты бы не сдался вот так просто. Что случилось?

Генри медленно перевалился на другой бок, лицом к нему.

– Ты из-за меня украл свиную голову? – спросил он.

Да, да! – закивал Джетт, и лицо его засияло снова. – Я бы еще десять штук украл, если надо! Из нее, кстати, вкусный холодец получается, у меня мама готовила. Но неважно, голову этого хряка у меня все равно отобрали, когда…

– Я скоро умру. Что бы ни делал, – брякнул Генри. Еще вчера он был уверен, что никогда больше ни с кем не заговорит, но он был так рад видеть Джетта, что слова сами вырвались. – У Освальда дар предсказания, он знает. Выберусь я отсюда или нет, все будет одно и то же.

Улыбка с лица Джетта сползала так медленно, будто он думал, что Генри шутит.

– Нашел кого слушать, – пробормотал он наконец. – Освальд врун с трехсотлетним стажем.

– Не в этот раз.

– Ты не можешь умереть, – заявил Джетт так, будто тут и обсуждать нечего.

Что на это ответить, Генри не знал, и повисла тишина, нарушаемая только храпом из соседних камер. Генри уже решил, что Джетт на этом успокоится и заснет, но нет, куда там.

– Дай-ка я тебе еще кое-что расскажу, – снова начал он. – Думаешь, все закончилось, когда тебя посадили? Дудки. После твоего выступления на площади я через пару часов услышал разговоры, что тебя арестовали. Дескать, король не знал, какую змею пригрел, но теперь тебя отправили куда следует. Наверняка кто-то из дворца пустил этот слух, чтобы их не обвиняли в том, что они с тобой заодно, понимаешь? Я хотел тебя сразу спасать, но я, когда к Цитадели подобрался, увидел, что дежурит та же смена охраны, какая была, когда меня в прошлый раз сажали, и понял: надо выждать денек, пока они сменятся. В мастерских тем временем стало уж совсем плохо. Генри, еще пара дней, и они там все разнесут. Уже три здания сожгли. В этих людей как будто что-то вселилось, понимаешь? Они уже не могут остановиться, даже если захотят. Я вчера видел Свана – он вместе с остальными дубиной разносил пекарню. Ну, я все же попытался с ним поговорить, и знаешь, что он сделал?

На этот раз Джетт молчал долго – ждал, пока Генри переспросит.

– Что? – наконец выдавил Генри. Он так старался забыть, а Джетт все испортил.

В ответ Джетт задрал на боку рубашку и показал огромный синяк.

– Он меня не узнал, понимаешь? Посланники и дворцовая охрана пытаются подавить бунт, и на них это тоже начинает действовать. Колотят всех, кто под руку попадется. Темнота еще гуще стала, и вся – над дворцом и мастерскими. Генри, если ты здесь загнешься, им никто не поможет. – Джетт снова протянул руку сквозь решетку. – Давай, хватит валяться. Пожмешь мне руку в честь встречи или ты у нас теперь птица слишком высокого полета?