– Все дело в том, что никакого чудовища нет, – сообщил Джетт. – Никогда я в эти выдумки не верил, и, хотя последние события доказали, что волшебство все-таки бывает, в историю с чудовищем я точно не поверю. Обычное озеро – вода противная, но ничего страшного. Так вот, я пробрался в комнату надзирателя, пока он ужинал с остальными работниками тюрьмы, вылез в окно, упал в озеро и доплыл до берега. Все. А сегодня я сделаю это еще раз. В шесть наш надзиратель принесет еду и сам уйдет есть, а посуду заберет только через час.

– Только одного ты не учел. – Улыбка Лося стала неприятной. – Мы сейчас Злыдня позовем и выложим ему твой план, раз ты такой дурак, что нам все рассказал.

– Не позовете, – уверенно заявил Джетт.

– Почему это?

– Потому что я сюда пробрался, чтобы забрать вот этого парня. На самом деле мы знакомы, но я эту новость приберег, а то вы бы ее сразу надзирателю выдали. Вы даже представить не можете, с кем вам довелось посидеть в одной тюрьме. Когда-нибудь внукам расскажете. – Джетт вытянулся на койке и махнул рукой. – Генри, давай. Всю правду, от начала до конца.

Генри сел. Это все еще казалось ему ужасной идеей, но Джетт накануне настаивал. «Нет положения, которого нельзя спасти хорошей историей, – говорил он. – А у тебя в запасе история получше любой, какую я мог бы выдумать: твоя собственная. Увидишь, все получится». Сейчас, глядя на подозрительные лица заключенных, Генри сильно в этом сомневался, но все же начал:

– Меня заковали, потому что у меня дар огня. Как у разрушителя из сказки. Но я сказку узнал только недавно, а до этого жил в лесу с отцом. Мы сидели там тихо, он учил меня охотиться, но однажды был голодный год, и я решил украсть из поселения людей овцу…

Он рассказал им все. Про то, как люди много лет за ним охотились. Про Тиса, который однажды явился ему в лесу. Про Барса и двух глуповатых братьев, про огненных зверей и посланников, про встречу с Джеттом и испытания. Про то, как он достал Сердце волшебства, как попал в королевский дворец и искал там корону, про то, как Освальд пробрался в дом Тиса и что он предсказал. Умолчал он только о том, что Освальд – его отец, но это Генри уж точно собирался оставить при себе навсегда.

Генри еще никогда в жизни не говорил так долго, но оказалось, это не сложно, когда тебя слушают, открыв рты. Заключенные не перебивали, не задавали вопросов – только иногда смеялись, а пару раз вытерли слезу. Когда Генри закончил, повисла такая тишина, что Генри услышал, как бьется о стену залетевшая снаружи муха.

– Вот за этим я сюда и пробрался. – Джетт развел руками, прерывая молчание. – Мне нужно его вызволить, чтобы он все закончил, понимаете? И нужна ваша помощь. В прошлый раз мне нужно было украсть у надзирателя только один ключ, но в этот раз нужно три: от двух камер и от цепи у Генри на руках. Нам без вас не справиться.

Генри уже думал, что ничего не вышло, но тут зубастый заговорил. Вид у него был потрясенный до глубины души.

– Никто не умеет такие истории выдумывать с тех пор, как Сердце потеряли. Получается, правда это все. – Он смотрел куда-то вдаль, будто видел сквозь стену что-то далекое и прекрасное. – И у нас дары будут?

– Конечно, – кивнул Джетт. – И, поверьте, я знаю, что сидеть тут – паршивое дело, но не получится бежать всем вместе. Нам надо вытащить Генри. Иначе Сердце, которое он в озеро бросил, кто-нибудь прихватит, и неизвестно, чем все кончится. Поможете?

– Что надо делать? – пробормотал Лось.

Генри обвел взглядом остальных и вдруг понял, что они выглядят счастливыми. Как будто они больше не в клетке. Как будто все изменилось, хотя еще недавно он был уверен: словами ничего не изменишь.

Джетт оказался прав.

Скоро железный стук за стенкой умолк, и какое-то время было очень тихо. Заключенные сидели неподвижно, будто мысленно пересказывали историю Генри снова и снова. Потом зашел Злыдень с подносом еды и, ворча, начал расставлять миски. Теперь Генри заметил то, о чем говорил Джетт: на поясе у надзирателя висел крюк с дюжиной ключей. Украсть всю связку не выйдет, отсутствие такого веса Злыдень сразу заметит, но три ключа…

Когда Злыдень подошел к камере Джетта, тот поднялся и шагнул ближе к решетке.

– Уважаемый господин, – смирным голосом начал он, – не расскажете ли, чем вы там целыми днями стучите?

– Не твое дело, – буркнул Злыдень.