Кирилл покраснел и, разбросав деревянные фигуры, выпрыгнул из-за парты. Блестящие кудри его разметались по круглому, как комок теста, лицу, губы изогнулись в безобразной усмешке.
– Зовёшь меня глупым? Так подойди ближе… Вижу, как трусишь. Ты всегда был трусом. С трусами не хочется дружить. Серёжа выбирает сильных, умных, лучших!
– Я не обзывал тебя. Тебе так только кажется. Ты не знаешь, какой ты, вот и переиначиваешь меня.
– Идиот!
Он застыл в свирепой гримасе и ловко сшиб меня с ног.
Кирилл разорвал раскраску. Я набросился на него в ослепительной вспышке гнева, выкрикивая сбивчиво бред, сочинённый Тенями. Они метались за спиной.
– В сердце шипит огонь возмущения, что же ты мальчик так слаб? Глянь, что сделал этот негодяй! Он ранил, ранил тебя, он желает поранить всех и вся. Выпусти нас! Выпусти нас! Выпусти Теней! Выпусти нас на волю!
Я дрался, как чёрт, довольный неиссякаемой неведомой силой, вовсе не за раскраску.
Пока нас разнимали, в класс прибежала Ирина Андреевна.
– Кто это всё устроил? Вернее, кто начал?
Слегка потрёпанный, я покосился на Серёжу, ещё крепко рассерженный его тупым равнодушием. Я с нетерпением ждал, что он поднимется и горячо, и смело вступится за меня. Увы, он ответил холодно, не поднимая головы:
– Паша. Паша начал.
– Почему ты обманываешь? Всё было по-другому, выслушайте, Ирина Андреевна!
– Ну что ещё? – спросила она спокойно.
– Я бы ни за что и мухи не обидел. Вы знаете, что я хороший. Я очень хороший. И очень сильный.
– Да ты настоящий силач, – произнесла Ирина Андреевна без какого-либо намёка на шутку. – Вон, какой у Кирилла синяк.
– И у меня такой есть. Поймите, я не хотел драться. Но он сказал кое-что очень обидное, потом разозлился и наскочил, как ненормальный. Будто я действительно причинил ему боль, а не он мне! Жаль только раскраску. Теперь ей даже клей не поможет? – обратился я к Теням, бешено плясавшим в беспорядочном хороводе по классу.
Ирина Андреевна хорошенько отчитала нас и приказала разойтись по углам.
– Но можно я её выброшу?