Ривера кивнул.

– Да. Он лауреат практически всех мыслимых литературных премий.

– И что с того? – сказал Блаунт. – За нас пятеро нобелиатов. В сравнении с ними Гу ничем особенным не выделяется.

С этими словами Блаунт искоса глянул на Роберта. Уничижительной ремарке в адрес Роберта предшествовала нерешительность, но, вероятно, слишком короткая, чтобы остальные заметили.

Самая важная информация об Уинстоне Блаунте в его гугловской биографии отсутствовала. Некогда Уинни считал себя поэтом. Он им не был. Он просто был гладкоречив и отличался раздутым эго. Когда они оба оказались в младшем преподавательском составе Стэнфорда, Роберт потерял терпение и взялся за позера. Вдобавок факультетские совещания были бы непереносимо скучны без хобби-подколок в адрес Уинни Блаунта. Парень доставлял бесконечное удовольствие своей реакцией: он всерьез полагал, что способен тягаться с Робертом. Из семестра в семестр продолжались их словесные дуэли, и неудачи Уинни становились все явственней. Положение Блаунта осложнялось тем обстоятельством, что он был лишен таланта, к которому больше всего стремился: литературного. Кампания, затеянная Робертом против Уинни ради прикола, завершилась разгромной победой. К концу 1970-х над бедным Уинни (за глаза) ржал весь факультет. От его убеждения в собственной значимости осталось одно фанфаронство. Он покинул Стэнфорд, и Роберту помнилось чувство удовлетворения при мысли о том, что он оказал человечеству услугу, определив Уинстона Блаунта на подходящее тому место в порядке вещей – административную должность.

Новый Роберт Гу, однако, обладал не большими поэтическими талантами, чем Блаунт. Интересно, а вправду ли Уинни отдает себе в этом отчет?

Томми Паркера подводные течения их разговора, конечно, не занимали. Он ответил на желчную реплику Блаунта, словно она была простой констатацией факта:

– Декан, некоторые считают его важной фигурой. И у них достаточно полномочий, чтобы провести его мимо отличной частной службы безопасности. – Он обернулся к Гу. – Роберт, подумай как следует. Я понимаю, ты на информационной арене новичок, и Эпифания чертовски затрудняет работу, но не произошло ли сегодня чего-нибудь странного? В смысле, перед твоим проникновением в библиотеку?

– Ну-у… – Он посмотрел в воздух над их головами. Поисковые результаты только начали проявляться: тексты и картинки на тему проекта «Библиотома». Спасение доисторических данных для студентов настоящего. Чертовски странная затея. А помимо этого… плавающие огоньки много чего значили. Он попытался припомнить инструкции Хуана. Ага! Вернулся Шариф, его рубиновая иконка парила сразу за углом стеллажа. – Мне малость помог аспирант по имени Зульфикар Шариф.

– Ты был с ним на связи, пока спускался к библиотеке?

– Да. Шариф посчитал, что мне будет удобнее туда пройти, если я не застряну в толпе у главного входа.

Ривера с Паркером переглянулись.

– Ты не видел заградительных лент безопасников? Тебя должны были направить по ним к южной стороне здания.

– Профессор, мне кажется, вас взломали.

Паркер кивнул.

– Ничего страшного, Роберт. С носимыми устройствами такое сплошь и рядом происходит. Нужно проследить, кто такой этот Зульфикар Шариф.

Роберт показал на рубиновый огонек.

– Думаю, он все еще тут.

Эпифания, похоже, восприняла жест как указание и вывела огонек в общий доступ: Ривера посмотрел в нужном направлении.

– Да! Видите, профессор Паркер?