Через день мы прибыли в Курск, освобождённый ещё 9 февраля этого года, и стали выгружаться. Местом нашей дислокации назначили посёлок Ивня, именно там и расположился наш штаб. Вместе с комендантской ротой в эшелоне был и инженерный батальон, который и приступил к строительству штаба.

В посёлке было барское имение, однако располагаться там мы не стали: слишком опасно. Под штаб выбрали лесок рядом с посёлком. Там, разметив под землянки землю, принялись усиленно копать. Размечали тоже не абы как, а стараясь втиснуться под растущие деревья, перед этим натянув маскировочные сети, тем самым полностью всё замаскировав для немецких самолётов. А какой смысл в таком штабе, если противник ещё на стадии строительства всё узнает? А так и будет, если не закрыть всё от обзора с неба. Если вдруг неприятель стал массово копать землю под землянки, значит, в этом месте будет какой-то объект.

Разумеется, со временем немцы узнают примерное расположение штаба, однако сразу после строительства настоящего штаба сапёры построят фальшивый штаб, и мы разместим там зенитки. И от настоящего штаба угрозу отведём, и ловушку для немецких самолётов сделаем, пускай под обстрелом зениток пустой лес бомбят.

По мере прибытия частей разводили их по местам, и все принимались усиленно рыть землю, готовя оборону. По замыслу начальства мы должны были воевать от обороны: сначала максимально ослабить противника, отбивая его атаки, и только затем перейти в контрнаступление. Так, кстати, было и в моей истории, не зря Курская битва длилась около двух месяцев, хотя, конечно, решающим стало сражение у Прохоровки, когда в открытом танковом бою сошлись две танковые армады. Кстати, Прохоровка находилась не так далеко от Ивни, где мы расположились. Нам выделили второй эшелон обороны, но это не значило, что мы всё время будем сидеть на попе ровно.

Как представитель своей армии, разумеется, с одобрения Севастьянова, я отправился по соседям. В моих планах была тщательная разведка прилегающей местности, как у нас, так и на стороне противника, а также по возможности проведение диверсий в тылу врага. Взял три бронетранспортёра в прикрытие: всё же прифронтовая полоса, немцы тоже к нам в тыл регулярно ходят, и рисковать по-глупому я не хотел. А так два трёхосных и один двухосный бронетранспортёры прикрывали мою машину, плюс один зенитный со спаркой из американских крупнокалиберных «браунингов» должен был защитить нас от атак с воздуха. Хотя к этому времени положение в воздухе выровнялось, с летом 41-го не сравнить, когда господствовала исключительно немецкая авиация, но всё равно следовало подстраховаться.

Я объезжал штабы моих соседей, стоявших в первом эшелоне, и, представившись, предлагал наладить сотрудничество. А мне было что предложить, пусть не считают, что делают мне одолжение. У меня, вернее у нашей армии, была тяжёлая артиллерия, а также штурмовые самоходки, которые тоже можно было использовать как гаубицы для стрельбы не прямой наводкой, а по навесной траектории. Поддержка артиллерией никогда лишней не будет, и за возможность при необходимости получить такую поддержку соседи хватались руками и ногами. Пока при необходимости выпросишь такую поддержку у штаба фронта, всё десять раз уже может поменяться, а так, считай, почти под боком и без всякой бюрократии.

Ещё я предлагал помощь своих снайперов, у меня их много, пожалуй, ни у кого в нашей армии нет такого их количества. Так чего им без дела сидеть? В других дивизиях нашей армии снайперов было поменьше, но всё равно больше, чем в других подразделениях, и все они должны были отправиться на передовую. Ой, чувствую, скоро немцы волками на луну взвоют, а появиться на открытой местности станет для них смертельно опасным номером. Ну и, разумеется, я договаривался о проходе в немецкий тыл моих разведчиков и диверсантов. Это было дело серьёзное: через чужие позиции без предварительной договорённости не пройдёшь, а то мало ли кто уйти решил – вдруг дезертир или предатель?

Вот так я и ездил целую неделю по соседям. Как только с кем договаривался, так сразу от него отзванивался Севастьянову, и наша артиллерия быстро находила себе цели. Соседи тоже были довольны: лишняя артиллерийская поддержка по одному звонку была не лишней, однако возникли вопросы со снабжением. Мы стояли во второй линии и, по идее, стрелять пока были не должны, но тут на тыловиков наседали соседи, и те, плюясь и ругаясь, всё же стали выдавать нам снаряды для гаубиц. Для действенной стрельбы нам пришлось выдвинуть артиллерию в расположение соседей, однако одни орудия мы не отправили, каждое охраняла рота пехоты на бронетранспортёрах. Немецкой бронетехники можно было не ожидать, а вот диверсионные группы противника вполне, поэтому приданная пехота осуществляла охрану орудий.

Снайперы тоже выдвинулись вперёд, и начальство радовалось, а простые пехотные Вани были недовольны, так как обозлённые потерями от снайперов немцы стали активно обстреливать наши позиции. Однако и это мы поставили себе на службу: места расположения таких артиллерийских и миномётных батарей засекались, и после этого в действие вступали наши гаубицы, которые и начинали утюжить выявленные места расположения немецких артиллеристов и миномётчиков.

Очень скоро немцы, понесшие большие потери, прекратили обстрелы наших позиций в ответ на снайперский огонь. А мои снайперы заставили немцев прятаться, стреляя по всем, кого только видели. Попытка противника вести антиснайперскую борьбу с треском провалилась по банальной причине: у нас было больше снайперов, да и в мастерстве они немцам не уступали, хотя тоже временами несли потери, всё же война есть война, и удача не бывает только на одной стороне. Однако тут как раз и сказалось наше количественное превосходство.

Вот так, стоя во втором эшелоне нашей обороны, мы тем не менее принимали самое активное участие в боевых действиях. А вскоре пошли и данные от моей разведки. Для начала разведчики действительно должны были работать исключительно тихо, в первую очередь изучая район действия. Вместе с ними пошли и диверсанты, но тоже исключительно для разведки. Пару недель они изучали территорию, отмечая возможные пути передвижения, все препятствия и места возможных лёжек, которые, кстати, и оборудовали. Чем убегать от преследователей, лучше, оторвавшись от них, залечь в таком укрытии и обождать, пока немцы просто пройдут мимо, чтобы затем, оказавшись в их тылу, спокойно уйти, а немцы пускай дальше ноги стаптывают в поисках моих орлов. Тут спешить не стоит, немцев в округе как блох на барбоске, так что влипнуть в неприятности при спешке и неподготовленности можно на раз.

Организовав процесс, я задумал сделать немцам большую пакость. Однако в одиночку это было не осуществить, да и по-любому прежде следовало дождаться доклада разведки о том, кто нам тут противостоит и какими силами.